Жало белого города. Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

чтобы угостить чаколи, и не отказывался позировать для снимков в окружении избранных, которые беспрерывно улыбались и смеялись его шуткам, одурев от счастья и не в силах противиться неповторимому шарму этого небожителя.

      Когда вспышки наконец погасли, Игнасио посмотрел на часы, поблагодарил своих помощников очаровательной улыбкой и собрался покинуть сцену.

      Но в этот миг на него обрушился шквал неприятных вопросов от представителей прессы.

      – Игнасио, для «Эуропа-Пресс»: что ты думаешь по поводу убийств в Старом соборе и Доме веревки? Связан ли с этими преступлениями твой брат?

      Все затаили дыхание: журналист был слишком прямолинеен. На пару секунд воцарилась тишина, но на лице Игнасио не дрогнул ни единый мускул. Искренняя улыбка оставалась на месте, как будто ничего не случилось.

      – Мирейя, ты же знаешь, я не собираюсь делать заявлений на эту тему. Это не мое дело. А сейчас с вашего позволения…

      – Последний вопрос. – Вперед вышел молодой парень с выраженным британским акцентом. – Это для Санди таймс…

      Публика выжидающе обернулась к английскому журналисту. Если вмешается европейская пресса, у нах с Эсти не останется шансов. Но, похоже, присутствие международных СМИ нисколько не поколебало Игнасио.

      – Повторяю, – оборвал он журналиста изящным кивком. – Я не намерен ничего сообщать. Я никак не связан с этим печальным происшествием. Благодарю вас за проявленный интерес и присутствие на мероприятии, столь важном для отечественной гастрономии. Всем доброго дня.

      Игнасио покинул сцену, но в зале его мигом окружила толпа: какие-то шишки с радио, телевидения, а также – безымянная публика, норовившая сделать с ним селфи.

      – Эсти, – шепнул я коллеге, – проберись к нему и скажи, чтобы шел в мужскую уборную. Здесь его заживо сожрут.

      Я покинул конференц-зал ресторана и спросил, где туалет. Оказавшись внутри, подождал несколько минут, пока Игнасио не вошел вслед за мной, запер за собой дверь и прислонился спиной к стене. Закрыл глаза, поднял лицо к потолку и испустил долгий вздох.

      – Инспектор Айяла, – представился я, протягивая ему руку для рукопожатия. – Мы договорились встретиться у вас дома в час дня, но, думаю, покинуть это место вам будет не так просто. Вы на машине?

      – Нет, пешком, – ответил он, крепко пожав мою руку. – После дня Сантьяго люди с ума посходили, останавливают меня на улице, чтобы брякнуть первое, что в голову взбредет. Однако я не предполагал, что безобидное кулинарное шоу станет смертельной ловушкой. Боюсь, все будет так же, как двадцать лет назад: придется прятаться.

      – Мы с коллегой припарковались неподалеку, возле здания суда, – перебил я его, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более участливо.

      – Это что, полицейская машина? Меньше всего мне хотелось бы, чтобы люди видели, как я сажусь в патрульную машину. Это вызовет еще больше конспирологических теорий.

      – Нет, машина обычная.

      Бывший инспектор полиции взял ситуацию в свои руки.

      – Ты