Клуб призрачных отцов. Мэтт Хейг

длинной паузы она произнесла очень тихо, как будто уши у меня были из яичных скорлупок:

      – Это из стихотворения, Филип.

      – Да, я знаю, но Отец на самом деле соврал мне, когда я был на Вале Адриана.

      – Тебе очень трудно приходилось последнее время.

      – Да, мой Отец умер.

      – Да, – сказала она.

      – Не сам Отец врёт мне, – сказал я.

      Она улыбнулась, и её плечи опустились, но она перестала улыбаться, когда я сказал:

      – Призрак Отца делает это.

      Она сказала:

      – Филип, когда мальчикам твоего возраста приходится иметь дело с чем-то настолько ужасным и трудным, как то, что случилось с тобой, это нормально, что какие-то вещи могут сбивать тебя с толку.

      – Он приходит ко мне иногда, – сказал я. – Он говорит со мной, но он не всё время рядом. Он как бы включается и выключается, мерцая, как испорченная лампочка.

      Она вздохнула и снова наморщила носик, глаза превратились в щёлки, и она произнесла:

      – Филип, у тебя выдающееся воображение, и это хорошо, что оно такое, правда. Однако ты должен уметь отделять то, что реально, от того, что нет.

      – Миссис Фелл, вы верите в призраков? – спросил я.

      Её нос немного вздёрнулся, как будто вопрос был мячиком, брошенным ей в лицо.

      – Нет, я не верю, – ответила она.

      – Я тоже не верил, пока не увидел Призрак Отца.

      – Филип, – произнесла она.

      – Я не выдумываю.

      – Я знаю это, Филип. После таких ужасных событий иногда трудно разобраться, что происходит в реальности, а что нет, – сказала она.

      – Он сказал мне, что Мама была в опасности, и что я должен угнать микроавтобус.

      Она записала что-то на бумаге и Долго смотрела на меня, она взяла золотой крестик большим и указательным пальцами, и провела им вправо и влево по цепочке. Потом она спросила:

      – А когда ты вернулся, что случилось с Мамой?

      – Ничего.

      – То-то и оно, – сказала она.

      – Он врал, – ответил я.

      – Филип, ты должен постараться игнорировать такие вещи, потому что это игра твоего воображения, – сказала она.

      – Я не могу.

      – Нет такого слова «не могу», Филип. Ты должен с этим справиться, – сказала она.

      – У меня нет выбора.

      – У тебя всегда есть выбор. Жизнь полна выбора, Филип, она только из этого и состоит. Ты можешь проигнорировать всё, что ты решил проигнорировать, и оно уйдёт.

      – А как же солдаты? – спросил я.

      – Какие солдаты?

      – В Первую мировую войну. Те, чьи отцы солгали.

      – Это другое, – сказала она.

      – Почему?

      – Это История, Филип, а не воображение. Вернее, это стихотворение, так что это и то, и другое, – ответила она.

      – То есть, когда я состарюсь и умру, и буду в Истории, я буду прав?

      – Филип, ты очень скучаешь по Папе. Хочешь об этом поговорить немного? – спросила она.

      – Нет.

      – Хочешь поговорить о твоём Папе? О том, каким он был?

      – Он