Пойг'н. Владислав Милосердов

с видимым равнодушием и никогда не употребляла свой немалый авторитет. Для чего бы то ни было.

      Когда Пойгн достиг подросткового возраста, он обнаружил, что для него и для других мальчиков существуют отдельно девочки и Ия. Она не воспринималась ни как объект для поклонения, ни тем более для шуток. И тогда-то Пойгн почувствовал потребность стать равным Ие. Хотя бы в собственных глазах.

      С годами это желание только крепло. Пойгн понимал, что на такую девушку не произвести впечатления, просто её рассмешив. Что было по-настоящему ценным в глазах Ии? Хорошая учёба в школе? Победы в борьбе или в беге? Умение жить в тундре или у моря? Пойгн стал наблюдать и думать. И открыл, что Ия ценит всё.

      Любой вэемленец – победитель – в учебе, в гонках, гребле, борьбе или настольном теннисе – удостаивался самых восторженных похвал Ии. И с одинаковыми слезами умиления на глазах Ия поддерживала за локти, по обычаю нымыланок, и одноклассниц, и бабушек, отличившихся в конкурсах традиционной одежды или танца.

      Это было и хорошо, и плохо. Пойгн легко мог обратить на себя внимание Ии. Ведь он, стремительный и увёртливый, в своей возрастной группе мог победить не только в борьбе на поясах. Почти везде. Но всё-таки не везде. А ведь существовали и более взрослые парни. Хорошо, что со временем их, не имеющих пар, становилось всё меньше. К тому же Пойгн обнаружил, что, когда побеждал он, Ия смотрела на него не восторженно, а скорее серьёзно. И даже требовательно…

      Время шло. Многие выпускники школы хотели бы остаться в селе. Для этого нужно было получить рабочее место или грант на поддержание народных традиций и ремёсел. И то, и другое было ограничено, хотя село и сильно разрослось после того, как кочевые чавчувены поселились вместе с нымыланами. Остаться должны были самые лучшие. Ия с успехом претендовала на место воспитателя в детском саду, а впоследствии и учителя в начальной школе. Пойгн не сомневался, что и он, отслужив в армии, мог бы работать в «совхозе» – совместном хозяйстве оленеводов чавчувенов и рыболовов нымыланов. Но до этого надо было выяснить, что он значит для Ии.

      Это было очень непростой задачей. Как заговорить с ней? Пойгна бросало в пот при одной этой мысли. Встретиться с медведем в зарослях кедрового стланика было не так страшно.

      В последнее время Пойгн, проходя по селу, стал часто встречаться взглядами со Старшими. Не со старшими, а со Старшими. Гыммо с председателем о чём-то говорили, глядя на него. Баба Рая дважды попадалась ему на дороге и внимательно смотрела ему в глаза. И даже баба Ая, сидя на скамеечке у своей приземистой избушки, не просто ответила на его приветствие, а остановила вопросом:

      – Ты Пойгн?

      Ну, конечно, он Пойгн. Да и баба Ая не так уж и подслеповата, чтобы его не узнать. И вдруг его осенило! Пойгн ли он? Конечно, он Пойгн!

      – Хайлём, баба Ая, – поблагодарил он, разворачиваясь в обратную сторону.

      И пошёл искать Ию. Долго искать не пришлось. Там, где грудилось несколько выпускниц и девушек помладше, оглашая всё вокруг звонким