Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки. Лев Толстой

сказал Назарка.

      – Давай сюда.

      Лукашка достал ножичек из-под кинжала и быстро дернул им. Петух встрепенулся, но не успел расправить крылья, как уже окровавленная голова загнулась и забилась.

      – Вот так-то делай! – проговорил Лукашка, бросая петуха. – Жирный пилав будет.

      Назарка вздрогнул, глядя на петуха.

      – А слышь, Лука, опять нас в секрет пошлет чорт-то, – прибавил он, поднимая фазана и под чортом разумея урядника. – Фомушкина за чихирем услал, его черед был. Котору ночь ходим! Только на нас и выезжает.

      Лукашка посвистывая пошел по кордону

      – Захвати бечевку-то! – крикнул он.

      Назарка повиновался.

      – Я ему нынче скажу, право, скажу, – продолжал Назарка – Скажем: не пойдем, измучились, да и всё тут. Скажи, право, он тебя послушает. А то чтò это!

      – Вò нашел о чем толковать! – сказал Лукашка, видимо думая о другом: – дряни-то! Добро бы из станицы на ночь выгонял, обидно бы было. Там погуляешь, а тут что? Что на кордоне, что в секрете, всё одно. Эка ты!..

      – А в станицу придешь?

      – На праздник пойду.

      – Сказывал Гурка, твоя Дунайка с Фомушкиным гуляет, – вдруг сказал Назарка.

      – А чорт с ней! – отвечал Лукашка, оскаливая сплошные белые зубы, но не смеясь. – Разве я другой не найду.

      – Как сказывал Гурка-то: пришел, говорит, он к ней, а мужа нет. Фомушкин сидит, пирог ест. Он посидел, да и пошел; под окном, слышит, она и говорит: «ушел чорт-то. Что, родной, пирожка не ешь? А спать, говорит, домой не ходи». А он и говорит из-под окна: «славно».

      – Врешь!

      – Право, ей-Богу.

      Лукашка помолчал. – А другого нашла, чорт с ней: девок мало ли? Она мне и то постыла.

      – Вот ты чорт какой! – сказал Назарка. – Ты бы к Марьянке хорунжиной подъехал. Что она ни с кем не гуляет?

      Лукашка нахмурился. – Что Марьянка! Всё одно! – сказал он.

      – Да вот сунься-ка…

      – А ты чтò думаешь? Да мало ли их по станице?

      И Лукашка опять засвистал и пошел к кордону, обрывая листья с сучьев. Проходя по кустам, он вдруг остановился, заметив гладкое деревцо, вынул из-под кинжала ножик и вырезал. – То-то шомпол будет, – сказал он, свистя в воздухе прутом.

      Казаки сидели за ужином в мазаных сенях кордона, на земляном полу, вокруг низкого татарского столика, когда речь зашла о череде в секрет. – Кому ж нынче итти? – крикнул один из казаков, обращаясь к уряднику в отворенную дверь хаты.

      – Да кому итти? – отозвался урядник. – Дядя Бурлак ходил, Фомушкин ходил, – сказал он не совсем уверенно. – Идите вы, что ли? Ты да Назар, – обратился он к Луке, – да Ергушов пойдет; авось проспался.

      – Ты-то не просыпаешься, так ему как же! – сказал Назарка вполголоса.

      Казаки засмеялись.

      Ергушов был тот самый казак, который пьяный спал у избы. Он только что, протирая глаза, ввалился в сени.

      Лукашка в это время, встав, справлял ружье.

      – Да скорей идите; поужинайте и идите, – сказал урядник. И, не ожидая выражения согласия, урядник затворил дверь, видимо мало надеясь на послушание