Сюзерен. Андрей Посняков

видно сразу!

      – А у вас в Арагоне в поединках такие же правила, как и везде? – словно бы невзначай поинтересовался Егор.

      – Арагон – не какая-нибудь забытая богом дыра!!!

      Мальчишка снова обиделся, правда ненадолго – понимал, поди, что дуться на императора – это уж ни в какие ворота не лезет!

      – Значит, я, как вызванная сторона, имею право сам выбрать оружие для нашей битвы, так?

      – Ну конечно же так, благороднейший господин! Я передам ваш выбор моему королю.

      Передаст… Егор хмыкнул: а если б ты, парень, не устрашился оборотня да уехал еще вчера? Кто б тогда что передал? Нелогично. Впрочем, средневековые люди часто вели себя вне законов логики.

      – Позвольте спросить, сеньор импе…

      – Спрашивай.

      – И какое же оружие вы…

      – А вот об этом я подумаю. – Князь остановился и, скрестив на груди руки, окинул пажа таким взглядом, от которого тот, вне всяких сомнений, тут же почувствовал себя самой мелкой букашкой. Еще бы… кто император, а кто какой-то там дон Эстебан?!

      – Я подумаю, – сдвинув брови, важно повторил Егор. – А ты подождешь… столько, сколько будет надо. И не вздумай меня торопить!

      – Я… я б никогда не осмелился, господин!

      На пажа было жалко смотреть! И куда только пропал весь его гонор? Что, в самом деле, забыл, с кем разговаривает? Да, властелин Священной Римской империи князь Георг Заозерский-Ливонский, враг короля Альфонсо и этого вот сопляка – дона Эстебана… Враг, но все же император! А благородное сословие – это не какие-нибудь простолюдины – условности здесь просто необходимы и соблюдаются всеми… по мере сил.

      – У меня есть священник, отец Жан-Пьер, он прекрасный лекарь…

      – О, господин, мне не…

      – Он осмотрит твою ногу. И не прекословь!

      Отправив мальчишку в шатер, князь вернулся к своим людям, вознося самые искренние молитвы Господу за дона Эстебана. Убить посланника… а ведь это так и выглядело бы, и вряд ли б император смог оправдаться: мол, какие-то мужики-лазутчики перепутали. Бред! Убить посла означало не только потерять честь, но и вызвать эскалацию конфликта, совсем не нужную императору, желавшему лишь продемонстрировать свою силу и продиктовать условия мира.

      – Так что с лазутчиками, княже?

      – Веди их к моей повозке, верный Онисим.

      Махнув рукой воеводе, Егор окликнул отца Жан-Пьера и, отправив его к шатру, подошел к фургону, где его уже дожидались трое каталонских молодчиков в окружении стражи.

      – Ну? – подозвав толмача, хмуро спросил князь. – И зачем вы хотели меня убить?

      – Мы вовсе не хотели, – нагло ухмыльнулся старший.

      Егор покусал губу:

      – Ах, не хотели… А стрелой – промахнулись! Видать, в перепелку метили?

      – Все так и было, сеньор!

      – Онисим, младших разбойников утопить в реке, – спокойно приказал князь. – Толмач, переведи! Да, а старшего мы отпустим… пусть себе живет, ага.

      – Эй, эй! – уяснив, что к чему, лазутчик явно заволновался. – Почему это вы меня не убьете, ведь я ж среди них за главного?

      – А чтоб ты потом всю