Любовь на полях гнева. Джон Уаймен

с Луи». Сложив бумажку, я передал ее швейцару.

      Посидев немного, я встал и спокойно двинулся к выходу. Навстречу мне сейчас же двинулось человек десять с очевидным намерением не дать мне уйти. Поднялось такое волнение, что председатель даже перестал читать, желая посмотреть, чем все это кончится. Я уже приближался к порогу, и через секунду мы должны были столкнуться, как вдруг на улице раздался такой рев голосов, что мы невольно остановились.

      Остальные бросились к окнам.

      И опять прозвучал глухой раскатистый рев, от которого задрожали стекла, рев триумфа, рев, никогда мною неслыханный в жизни.

      Из этого шквала голосов мало-помалу стала выделяться одна явственная фраза: «Долой Бастилию![11] Долой Бастилию!».

      Придя в себя, собрание заволновалось, гневно бормоча угрозы против каналий. Один говорил одно, другой – другое: что надо очистить улицу, что необходимо вызвать полк солдат, что лучше всего принести жалобу интенданту…[12] Все еще кричали, как вдруг отворилась дверь и вошел Луи де Сент-Алэ. Лицо его горело от возбуждения. Обыкновенно очень тихий человек, теперь он выступил вперед, подняв руку, и повелительно потребовал, чтобы все замолчали.

      – Господа! – заговорил он дрожащим голосом. – Получено необыкновенное известие. Его сообщил на улице курьер, привезший письма моему брату: Бастилия пала!

      Воцарилось глубокое молчание.

      – Что вы хотите этим сказать? – спросил, наконец, председатель.

      – В четверг она была взята приступом парижской толпы, губернатор ее – де Лоней,[13] убит, – отчетливо произнес Луи.

      Все в изумлении смотрели друг на друга. А с площади несся все более усиливающийся шум беспорядков.

      – Что же король? – спросил престарелый Гонто, выражая общую мысль. – Без сомнения, его величество уже наказал этих негодяев?

      Ответ ему был дан оттуда, откуда его никто не ожидал.

      Сент-Алэ поднялся со своего места с раскрытым письмом в руках. Если бы он имел время обдумать, что он хочет делать, то он, конечно, не стал бы говорить все, что знал. Но неожиданное известие совершенно выбило его из колеи.

      – Я не знаю, что делает король в Версале, – заговорил он. – Но я могу сообщить вам, как была употреблена вооруженная сила в Париже. Приказано было атаковать толпу гвардии, но гвардия была рассеяна. Город очутился в руках народа. Мэр Флессель убит. Образована Национальная гвардия,[14] генералом которой назначен Лафайет.[15]

      – А что же делал король? – в испуге вскричал председатель.

      – Ровно ничего.

      – А Генеральные штаты? Национальное собрание в Версале? – послышались голоса.

      – Ровно ничего.

      – Ну, наконец, Париж? – спросил в свою очередь председатель.

      – Ведь

11

Бастилия – крепость и государственная тюрьма в Париже, символ французского абсолютизма. Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. явилось началом революции.

12

Интендант – в то время, должностное лицо, заведовавшее отдельными отраслями государственного управления.

13

Де Лоней (или, чаще встречающаяся транскрипция, Делонэ) – последний комендант Бастилии.

14

Национальная гвардия – гражданское вооруженное ополчение, созданное после взятия Бастилии в Париже и других городах. Строилась по территориальному принципу.

15

Лафайет Мари Жозеф Поль, маркиз (1757–1834) – принадлежал к знатному и богатому дворянскому роду. Увлекшись идеями просветителей-энциклопедистов, с началом войны за независимость североамериканских колоний отправился в Америку. Вернулся во Францию накануне революции, увенчанный в 1780 г. (в возрасте 23 лет!) званием генерал-майора американских войск и славой борца за свободу американских республик.