Эротикон. Константин Владиславович Рыжов

до дыр.

      Тем временем фанты один за другим были извлечены наружу. Неведомый рок по–новому перетасовал гостей таким образом, что Хиона досталась Посейдону, Пандора – Аполлону, Коронида – Прометею, длинноногая девица сделалась соседкой Гермеса, Амфитрита осталась с Зевсом, а Гере выпало лежать с Иксионом.

      – Вот видишь, кузина, – заметил Прометей, – сама судьба бросает тебя в объятия прекрасного принца.

      – Разве я похожа на тех дешёвых шлюх, что вечно просыпаются в чужих постелях? – сердито спросила Гера. – Мне известно: они любят ссылаться на судьбу. Но я им совсем не пара. Поэтому, братец, зарубите на своём носу: если я и окажусь в чьих-то объятиях, то лишь потому, что сама этого захотела!

      Прометей, ничего не ответив, перебрался на ложе Корониды. Освободившееся место тотчас занял Иксион. Принц был явно не в себе. Его пальцы были холодны, словно снег с вершины Олимпа, а тонкие, подрагивающие губы кривились в глуповатую улыбку. На лице застыло робкое и в то же время нагловатое выражение, как будто он хотел сказать: «Понимаю, что мои надежды чересчур дерзки, но мне обещали, что они непременно осуществятся!»

      Посмотрев в его глаза, Гера возмущенно передёрнула плечами. «Я чувствую себя уличной женщиной, которой уплатили вперёд за то, чтобы она переспала с невинным мальчиком!» – с отвращением подумала дочь Крона. Она готова была выбежать вон из залы и умчаться прочь с ненавистного ей пира. Но тут богиня взглянула на ложе Амфитриты и заскрипела зубами от бешенства. Её похотливый муженёк и негодная потаскушка лежали в объятиях друг друга и ворковали, как два влюблённых голубка! Одной рукой Зевс слегка сжимал пальчики соседки, а другая, потянувшаяся за кубком, застыла, не достигнув цели, на её обнажённой груди. Их губы почти что сливались в поцелуе, и ноздри Зевса, жадно вдыхавшего запах волос Амфитриты, подрагивали от возбуждения. Когда виночерпий протянул Гере кубок, она с трудом подавила желание швырнуть его в голову прелюбодейке. Но вместо этого она судорожно облизала сухие губы, и, не слушая заздравных речей, несколькими большими глотками выпила всё своё вино. Затем, повернувшись к Иксиону, она спросила без обиняков:

      – Я тебе нравлюсь?

      Физиономия принца расплылась в довольной улыбке и сделалась от этого ещё глупее.

      – Я безмерно восхищаюсь тобой, царица! – напыщенно произнёс он. – Твои лучистые глаза, твои коралловые зубы, твои чудесные ланиты, – всё это сводит меня с ума! Жду не дождусь той минуты, когда смогу доказать тебе силу моих чувств.

      «Это означает, – сказала себе Гера, – что он готов запустить руку под мой подол». Выпитое вино неожиданно ударило в голову, в ушах зашумело. Пиршественная зала поплыла перед ней плавными кругами. Стараясь унять головокружение, богиня сжала ладонями виски и закрыла глаза. «Боже! Какой болван! – подумала она о сыне Флегия. – Сама царица богов решилась подарить ему свою любовь, а он сыпет плоскими комплиментами, словно я какая-нибудь тупоголовая погонщица