Дань псам. Том 1. Стивен Эриксон

лавке что-то загрохотало, потом раздался приглушенный вопль. Люди его не слышали, но на соседней улице завыла собака.

      Дверь фургона со скрипом распахнулась. Петли не выдержали, и она загремела о камни.

      Чуть поодаль пайщик по имени Фейнт поднялась на четвереньки, осторожно повернула ушибленную голову в сторону фургона. Мимо нее, будто тряпичная кукла рхиви, прокатился мастер Квелл. За ним тянулись клубы дыма.

      В поле зрения, пошатываясь, возник Рекканто Илк. Он тупо водил взглядом по сторонам, пока не заприметил покореженную вывеску Умниковой корчмы. Глаза у него загорелись, и он устремился туда.

      Фейнт выпрямилась, отряхнула пыль с забрызганной ошметками плоти одежды; на брусчатку с металлическим звоном посыпались чешуйки. Она мрачно оглядела прорехи в своем хауберке, извлекла из одной когтистый палец, повертела в руке и выбросила, а затем направилась вслед за Рекканто.

      У са́мого входа в корчму ее нагнала коренастая женщина – Сладкая Маета. Ее шатало, но она тем не менее уверенно схватилась пальчиками за дверную ручку.

      Гланно Тарп пытался выкарабкаться из повозки с мусором.

      Мастер Квелл огляделся и сказал:

      – Не та улица.

      Пригнувшись, Фейнт вошла в Умникову корчму, замерла на пороге. В дальнем углу зала послышался шум: Рекканто рухнул на стул, смахивая со стола недоеденную кем-то еду. Сладкая Маета пододвинула еще один стул и плюхнулась рядом.

      Из прочих посетителей в корчме были только трое выпивох. Они проводили Фейнт взглядом, она в ответ лишь недовольно закатила глаза

      Умник Младший, чей отец открыл корчму в порыве тщеславного оптимизма, которого хватило не больше, чем на неделю, выполз из-за барной стойки, точь-в-точь как папаша, и встретил Фейнт у стола.

      Оба промолчали.

      Владелец нахмурился и пошел обратно к стойке.

      В корчму вошли мастер Квелл с Гланно Тарпом, от которого ощутимо несло мусором.

      Четверо пайщиков во главе с Высшим магом и навигатором Тригалльской торговой гильдии собрались за столом. Друг на друга не смотрели. Молчали.

      Умник Младший, когда-то влюбленный в Фейнт – еще задолго до появления этих сумасшедших тригалльцев и до того, как девушка с ними связалась, – поставил на стол первый кувшин и пять кружек.

      В них тут же вцепились пять трясущихся рук.

      Умник молча посмотрел на гостей, вздохнул и стал разливать кислое пойло.

      Крупп набрал в рот густо-малинового вина (совет за бутылку, не меньше), покатал, вымывая из бесчисленных расщелин между зубами застрявшие в них куски пирога, и сплюнул на пол.

      – Ах… – Он улыбнулся Мизе. – Так гораздо лучше.

      – Немедленно расплатись за бутылку, – сказала она. – У меня хотя бы будет повод уйти и не видеть, как ты обращаешься с благородным напитком.

      – А что же с Крупповым кредитом? Неужели столь неприятное нарушение поста этим утром обнулило его?

      – Нет, жирный свинтус, оскорбления и