Бери и помни. Татьяна Булатова

тот факт, что весь день происходили какие-то подозрительные совпадения: очередь в консультации – рядом, домой шли – вместе, дома – на одной улице, в одном дворе. «Надо подумать!» – решила Дуся и присела на прогретое солнцем крылечко.

      – Петро-о-о-вна! – донеслось из-за забора.

      Ваховская приподнялась.

      – Огурцы не снима-а-ала? – полюбопытствовала соседка.

      – Нет, – честно призналась Дуся.

      – Смотри, соберут, глазом не успеешь моргнуть… И куда тебе столько?

      Обычно в этом месте Ваховская переспрашивала:

      – Может, возьмешь?

      – Да что ты! – для приличия отказывалась соседка. – Если только парочку… попробовать…

      Вместо парочки оказывалась полная корзинка, оттягивавшая руку, да так, что соседку кренило то вправо, то влево.

      Сегодня Дуся на намеки заботливой соседки реагировала крайне вяло. Точнее, совсем не реагировала. Не догадывалась, и все тут.

      – Петровна! – возмутилась женщина. – Ты не захворала?

      – Не-е-е, – обнадежила соседку Дуся. – Завтра соберу – лень чего-то. А ты чего сама-то хотела?

      – Я-то? – переспросила женщина. – Просто спросила. Может, помочь?

      – Не надо, – отвергла соседскую помощь Дуся и начала складывать инвентарь под крыльцо.

      Перед уходом Ваховская всегда обходила принадлежавшие ей владения: радовалась плодам своего труда. Проведя ритуальный осмотр участка, Дуся остановилась – было как-то не по себе. Она не привыкла уходить из сада с пустыми руками. «Да что же это я?!» – стукнула себя по лбу Ваховская и начала собирать урожай.

      «Пожалела!» – презрительно подвела итог подглядывавшая за Дусей из-за забора соседка и обиделась, потому что привыкла рассчитывать на соседскую щедрость: «Ей-то столько зачем?»

      «Какая тебе разница зачем?» – могла бы ответить Дуся, но мысли на расстоянии она читать не умела. Да даже если бы и умела, никогда бы так не ответила, потому что всех на свете подозревала в исключительной порядочности и искренней доброжелательности. А как же иначе? Она-то так! И женщины в цеху – люди, и соседи – люди, и девочка эта, Римма, кажется, – тоже человек. А человек человеку друг. Так почему же не сделать приятное? Этому другу, молодой маме и просто замученному, усталому человеку?

      Домой Дуся летела как на крыльях. И неважно, что на каждое крыло причиталось по нескольку килограммов огурцов. Добро невесомо. Ничего не весит, ничего не стоит.

      – Извините, – прошептала Ваховская непонятно кому и тихо забарабанила по стеклу Римкиных окон.

      Довольно долго не отвечали. Дуся постучала еще раз: занавеска отъехала в сторону, и над подоконником навис крупный мужчина с нечистым, рябым лицом.

      – Ой! – смутилась Ваховская и сделала пару шагов назад.

      – Ну… – грозно сдвинул брови рябой.

      – Извините, пожалуйста, за беспокойство, – шаркнула ногой Дуся и выставила перед собой ведро с огурцами. – Возьмите…

      Мужчина