Ева. Книга 2. Ева Миллс

что он жив.

      Папа молчал, а я закричала:

      – Скажи!

      – Ева, мне очень жаль.

      На этот раз я поверила сразу. Как будто всегда знала, что смерть никуда не уходила, просто притаилась в темноте и поджидает момента, когда я буду беззащитна, уязвима и не готова. Восемь лет мы играли с ней в прятки, и я только и делала, что проигрывала ей любимых: Фрэн. Голда. Лукаса.

      – Мама! – дернувшись, я обернулась. На лестнице стояла Мариза, ее глаза были широко раскрытыми, а лицо – помятым ото сна.

      Я просто стояла и смотрела на нее, и знала, что не могу ей сказать.

      – Мама, что случилось?

      Джек шагнул вперед, опустившись на колени, обнял девочку, заглянул ей в глаза:

      – Милая, тебе надо поехать к бабушке сейчас. Мы с мамой тебя отвезем. Уже очень поздно, впереди целая ночь, ты поспишь, а утром мы все обговорим, хорошо?

      Растерянно и непонимающе, но Мариза кивнула.

      Я выпала из времени. Папа и его парни смотрели на меня с опаской, наверняка ожидая истерики, беснований и плача, и, наверное, так и должно было быть. Наверное, так было бы нормально. Но оказалось, внутри меня уже давно был заготовлен прекрасный стеклянный колпак, и сейчас, дождавшись своего часа, он услужливо накрыл меня – и спрятал все.

      Я снова могла мыслить. С обеда меня разъедала паника, затуманивая мозги, а сейчас все было так ясно и четко.

      Все просто.

      Не пугать ребенка. Раз.

      Взять сумку с вещами Маризы, она готова. Два.

      Мы не поедем в Милбридж. Стекло дрогнуло от острого камня боли, но не поддалось.

      Аккуратно обойти полицейских, на крыльце ждать папу и дочь. Три.

      Локи нет. Я разжала судорожно скрюченные пальцы. В ладони краснели отпечатки ногтей. Я не буду кричать.

      Мы ехали быстро. Все молчали. Мариза схватила меня за руку, прижалась тесней и так сидела всю дорогу. Близость теплого тела резала меня, раскалывала мою защиту. Хотелось отодвинуться, отбросить ее, но я заставляла себя терпеть.

      Элена нас уже ждала. В ее глазах была вечность. Она, как и я, знала, что никогда ничего не бывает навсегда.

      Еле заметно она сделала шаг ко мне, еле заметно я отступила назад, и она поняла. Не трогая меня, переключила внимание на ребенка, превратилась из колдуньи в хлопотливую бабушку, увела Маризу в дом, что-то непрестанно приговаривая.

      Мы с папой остались вдвоем.

      – Что произошло?

      Джек, исказившись лицом, достал сигарету, прикурил от фильтра, выругался, бросил на землю, затоптал ботинком. Вынул из пачки следующую, зажег и протянул мне. Я покачала головой, и он сильно затянулся сам. Когда дольше оттягивать стало невозможным, заговорил, сбиваясь и путаясь в словах.

      Я слушала его пространный рассказ, пропуская сквозь тонкое сито: слова сочувствия, сожаления и вины не трогали меня, оседая поверх. Мне нужно было знать только одно: как?

      Тогда отец рассказал вкратце, да он и сам на тот момент не знал всего. Детали я собрала потом, не за один день, тщательно просеивая сплетни,