Записки нетрезвого человека. Александр Володин

где я отдыхал много лет назад. До сетчатой изгороди, за которой внизу были корпуса для отдыхающих, и еще ниже – море. Некогда я провел здесь двадцать четыре дня весной, в мае. Некогда я прошел с чемоданом в эти ворота, спустился по витой дорожке и остановился. Белое, сладкое, душное кружилось над моей головой. Это были глицинии. Внизу что-то слабо гремело. Это было море. Я был посередине всего этого. Счастье еще не началось. Было предчувствие счастья, предвосхищение, предупреждение о том, что с этого мгновения начинается совсем иная жизнь. Та жизнь, для которой мы и рождены.

      Двадцать четыре дня я взлетал и сбегал вниз по этим витым дорожкам, лежал на горячей гальке, переговариваясь с людьми, которых, казалось, не забыть до конца жизни. Двадцать четыре дня обедал за столом у окна с людьми, которых никогда не забыть.

      Пытаюсь вспомнить, кто были эти люди, – не могу. Кажется, стоит войти в эти ворота, и они вспомнятся.

      Вошел – как все изменилось. Главный, царственный корпус пооблез. А за ним – что это? Сколоченный кое-как забор. Прямо под окнами первого этажа. Как же люди спускаются к морю? Я свернул по дорожке вниз, к беседке, – беседки нет. Забор серый, трухлявый – фанера, дранка, просто ржавые сетки от кроватей с грязной ватой в ячейках. Колючая проволока. Заглянул в щель забора – все до самого моря разрыто. Земляные всхолмья, груды битого кирпича, и на всем – что-то тряпичное, мусорное, истлевшее. Вот калитка к округлому, затененному зеленой зарослью спуску к морю. Однажды я остановился там и сказал себе: запомни это. Камни, из которых сложена стена, эту заросль, эту минуту. Надо запомнить навсегда. И забыл.

      Навстречу мне брел человек с серым мятым лицом и во всем мятом, осеннем. Я спросил его:

      – Здесь сейчас живут? Кто-нибудь?

      – А как же. Человек двести.

      – А это, – показал я, – давно уже?

      – Лет десять. Стройка века.

      Шутка тоже многолетней давности.

      Здесь я жил, когда молодость уже прошла! И война была давно позади! Так, значит, с тех пор и еще одна жизнь прошла? Когда я уже мог быть счастливым?.. И не стал.

      Я пошел в город и в кассе аэрофлота купил билет обратно домой.

      Из небытия выходят в свет пьесы, фильмы, повести «новой волны» – об одиноких, смятых жизнью людях.

      Вампилов, Петрушевская, Галин, Соколова, Разумовская, Миндадзе, Каледин, Войнович, и Владимов, и Аксенов, и, надеюсь, многие другие.

      – Вы не скажете, как пройти

      к кинотеатру «Великан»? —

      Она могла бы это спросить

      у любого другого встречного.

      Она могла бы так улыбнуться

      любому другому встречному.

      Она могла бы швырнуть

      все свои веснушки,

      ни одной не оставив про запас,

      в любого другого встречного.

      Но она спросила у меня

      и улыбнулась мне,

      и все свои веснушки,

      не жалея, швырнула мне.

      Вы скажете: «Ну и что?

      Спросила, как пройти в кино…»

      Но – как спросила!

      И