Черный квадрат и «белый китаец». Виктор Васильевич Кабакин

чтобы не сразу показаться ему на глаза. Вдруг связник не один. И тут же отметил про себя: «Так же поступил в тот раз и убийца. До чего похожи методы работы тех, кто вынужден действовать в тени: будь то преступник или сыщик».

      Связник подошел ближе, встал возле дуба, спиной к нему.

      «Точно, как Николай тогда», – снова подумал Корнев, выходя на тропинку.

      – Здравствуйте, Андрей Петрович, – поздоровался связник.

      Это был молодой оперуполномоченный уголовного розыска Евгений Сергеевич Соловьев. Сейчас он работал в следственно-оперативной группе по раскрытию убийства Малышенко, но впоследствии должен быть переведен в порядке повышения в Москву. Когда ему предложили сотрудничать с Корневым, Соловьев искренне обрадовался: ему доверили весьма важное дело да еще в контакте с представителем из министерства. Однако радость его вскоре поубавилась, так как Корнев даже не объяснил, в чем заключается задание, лишь потребовав от него полную информацию о ходе расследования убийства Малышенко.

      – Рассказывай, Евгений, какие новости?

      Женя дрогнул кадыком, проглатывая слюну. У него была нелепая привычка: от волнения он и дело он слюну сглатывал. Сначала это раздражало Корнева, так же как и то, что Соловьев, постоянно повторял «Что еще?», вставляя эту фразу к месту и не к месту. Но парнем он был толковым, и Андрей скоро перестал обращать внимание на эти его маленькие странности.

      – При обыске в доме некоего Маркова, подозреваемого в убийстве, нашли топор со следами крови, а также письмо на имя Малышенко. Дата показывает, что оно написано за три дня до убийства. В письме Марков обвиняет Малышенко в том, что будто бы тот воспользовался его отсутствием и склонил к сожительству его фактическую жену Быстрову Наталью. Что еще? За этим самым дубом обнаружены отпечатки следов от кроссовок Маркова.

      – А пистолет? – раздраженно спросил Корнев.

      – Какой пистолет? – недоуменно уставился на него Евгений.

      – Пистолет не обнаружили, который пропал у Малышенко после его убийства.

      – Нет, не обнаружили, – растерянно проговорил Соловьев.

      – Удивительно, – с усмешкой покрутил головой Андрей. – Преступник оставил после себя столько убийственных улик, а пистолет куда-то дел. Тебе не кажется это странным?

      – Что именно?

      – Количество улик. Не уголовное дело, а праздник души для следователя. Все тебе на тарелочке и преподнесено. Не проще ли было Маркову выбросить топор, ну, хотя бы в озеро, чем тащить обратно в дом. Такую улику-то. А письмо? Зачем оставлять его в доме, как думаешь? Может, кто-то нам специально подбрасывает наживочку в надежде, что мы, как глупые карасики, ее заглотим?

      – Я так не считаю, Андрей Петрович, – осторожно возразил Женя. – Топор был тщательно замыт, и только криминалистическая экспертиза показала, что имеются остатки крови. Что касается письма, то оно было обнаружено в печке, полусгоревшим,