Портрет с отрезанной головой. Аглаида Лой

на французский, чем веселила нас всю дорогу.

      Высадившись на площади Калинина, куда нас доставил родной 17‐ый автобус, мы расстались. Таша вцепилась в своего мужчину и потащила его к себе, под титлом, что нетрезвую женщину необходимо проводить. Сержик без возражений последовал за ней, хотя именно он, на мой взгляд, был уже «хорош». Суббота для Таши – день священный; родители на выходные, как правило, отбывают за город достраивать дачу, так что вся квартира переходит в ее распоряжение, а это означает полную свободу и бурную личную жизнь. Нам же с Юриком выпала сомнительная честь доставить домой еще окончательно не пришедшую в себя «француженку». Радовало, что к этому времени она уже почти пришла в себя и вполне сносно заговорила по-русски.

      Посидев немного у Натали, убедились, что с ней все в порядке: она собиралась ложиться спать, – и распрощались. Прогулочным шагом дошли до моего дома, постояли немного у подъезда, и я пригласила Юрика выпить кофе. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить маму, отперла входную дверь, и мы тихонько проскользнули в мою комнату. Денек выдался еще тот, я очень устала, хотелось немного взбодриться. Юрик был не против ночного кофепития, ведь ему еще предстояло добираться из нашего Правобережья в Левобережье на двух автобусах, которые поздним вечером ходят, как им вздумается. Денег на такси у него не было, а метро только начинало строиться.

      Расположившись у журнального столика, мы неспешно тянули крепкий кофе и негромко, почти шепотом, беседовали. Не удержались и немного посмеялись над странной метаморфозой, случившейся с Натали. Хотя, возможно, это было не так уж и удивительно, учитывая, что с младых ногтей она буквально помешана на Франции. Кинофильмы, известные актеры, история и литература, – ее конек, где она как рыба в воде. И уже года два или три самостоятельно, по пластинкам, учит французский язык. Ее страсть ко всему галльскому была настолько заразительна, что я тоже увлеклась французским и купила себе самоучитель с пластинками. Занималась и даже дошла до чтения детективов, конечно, со словарем; по воскресеньям, гуляя в центре, покупала в газетном киоске, что стоял напротив хлебного магазина с говорящим названием «Урожай», воскресный выпуск «Юманите диманш». Кроме политики и культуры «Юманите» печатала забавные комиксы про Пифа и Эркюля, которые тогда меня очень забавляли.

      Магазин был просторный и считался престижным. Кроме различных сортов свежего хлеба там имелся большой выбор разнообразных булочек (их пекли в подвале под магазином) и пирожных. Аромат свежеиспеченного хлеба поднимался снизу и наполнял зал, заставляя течь слюнки; конечно, я не выдерживала, покупала несколько вкуснейших, с пылу с жару булочек и, стоя у высокого столика, съедала одну под чашечку черного кофе без сахара.

      Юрика я знала не слишком близко. Он считался ухажером Натали, явно ей импонировал, и потому знакомство наше ограничивалось встречами в общей компании. Однако тем вечером, оказавшись наедине, мы разговорились. Причем, говорил, в основном, он, а я с интересом слушала.