Горбун. Поль Феваль

неустанно налево и направо расточал милости, которые ему ничего не стоили. Никто не был забыт, даже немецкий барон Батц.

      – Поди – ка сюда, маркиз! – принц обратился, наконец, к Шаверни.

      – Я? – удивился тот.

      – Да, да, ты, капризный мальчик.

      – Кузен, я уже предчувствую приговор, – продолжал дурачиться маркиз. – Наверное, меня приказано посадить на хлеб и воду. Просто беда, ведь я так люблю шампанское и сладкие рогалики. Однако, что поделаешь, видимо заслужил.

      – Гувернер короля мсьё де Флёри присутствовал во время пробуждения его величества, – сказал Гонзаго.

      – Разумеется, – ответил маркиз, – такова его обязанность.

      – Мсьё де Флёри был суров.

      – Это его профессия.

      – Мсьё де Флёри, увы, наслышан о твоих похождениях у Фёйантинов с мадемуазель де Клермон.

      – Ай-ай-ай, – сказал Навай.

      – Ай-ай-ай, – повторили за ним Ориоль и остальные.

      – И тебе удалось выхлопотать отмену моей ссылки из Парижа, кузен? Что же, премного благодарю.

      – Речь шла не о ссылке, маркиз.

      – Тогда, о чем же?

      – О Бастилии.

      – И ты меня избавил от Бастилии. В таком случае благодарю вдвойне.

      – Я сделал для тебя больше.

      – Еще больше? Может быть тебе угодно, чтобы я сейчас распростерся перед тобой ниц? Я не против, если хочешь.

      – Твоя земля в Шаней при прежнем короле была конфискована?

      – Да. По Нанскому эдикту.

      – Она приносила большой доход, – эта земля в Шаней, не так ли?

      – 20 000 экю в год, кузен. Я был вы готов продаться всем чертям за вдвое меньшую сумму.

      – Твоя земля в Шаней будет возвращена.

      – Это правда? – воскликнул маркиз и, протянув к принцу руку, прибавил с пугающей серьезностью:

      – Что ж, слово – не воробей, – придется отдать себя чертям.

      Гонзаго нахмурился. Все замолчали в предчувствии скандала. Шаверни, окинув окружающих критическим взглядом, тихо и убежденно сказал:

      – Кузен, я никогда не желал и не желаю вам ничего худого. Но если, упаси Бог, придет беда, если паче чаяния вы разоритесь, – все от вас разбегутся. Я никого не хочу обидеть. Но такова жизнь. Так вот, тогда вас все покинут, я, пусть даже один, – останусь.

      Глава 5. Почему не пришли Фаёнца и Сальдань

      Раздача милостей подходила к концу. Носе обдумывал, какой ему завтра надеть костюм перед тем, как он сядет в карету. Пять минут как дворянин Ориоль пытался вспомнить своих предков со времен Людовика Святого.

      – Кузен, – обратился к принцу молодой маркиз, – после такого щедрого благодеяния мне неловко о чем – либо просить, но…

      – Ну, что там у тебя еще?

      – Не знаю, почему, возможно из-за моих приключений с мадемуазель Клермон, но Буа Розе не дал мне приглашения на праздник в Пале-Рояль. Он сказал, что все билеты уже розданы.

      – Еще бы! – оживился Ориоль. – Сегодня с утра на улице Кенкампуа их продавали по 10 луидоров