Парижские тайны фрейлейн Руди. Влад Евгеньевич Ревзин

что там? – заорал Функ.

      – Криминалисты закончили гостиную, старший инспектор. Врач осматривает убитого.

      – Можешь курить. Жди, когда уедут. Тогда отправим тело в морг.

      Уве сказал:

      – Ну, не томи. Как все было; и в чем твоя закавыка.

      Унылый слоник, кажется, забыл свое превосходство над Уве.

      – Мать услышала шум в гостиной. Когда вбежала туда, жертва лежала на полу с перерезанным горлом. Над ним сидел младший брат, с ножом в руке. Кровь… мать упала в обморок, сейчас ее в спальне откачивает домашний врач.

      – Это все, что она сказала? Ты ее допрашивал?

      – Я же тебе доложил. Она в обмороке, про младшего брата рассказала горничная.

      – Ну а в чем же ты сомневаешься? – спросил Уве.

      – Картинка ясная… только братец отрицает, что это он ударил.

      Клюг поправил Функу загнувшийся воротник пиджака. Воротник вытерся от долгого служения.

      – Мне надо посмотреть тело.

      – Уве, ты наглец.

      – Я пытаюсь облегчить тебе жизнь. Посмотрю на покойника; версия у тебя есть, – поедешь получать поздравление за раскрытие по горячему.

      Функ вздохнул:

      – Внутрь не зайдешь. Ни-ни. Жди здесь. Сейчас санитары вынесут.

      Ожидание включило две сигареты и размышления о дальнейших шагах.

      Когда носилки вынесли, Уве поднялся с сиденья мотоцикла и подошел ближе. Шуцман поднял руку, но вышедший за носилками Функ кивнул:

      – Пусть посмотрит.

      Уве откинул простыню.

      Под ней лежал молодой рыжеволосый парень, кожу лицо покрывали розовые прыщи. Мальчишка был некрасив, и рана под подбородком не делала его привлекательнее.

      Уве осмотрел ранение. Санитары нетерпеливо переступали с ноги на ногу, как извозчичьи клячи.

      – Смотри, Вольф, – сказал Уве, указывая пальцем на шею мертвеца. – Вот вход ножа, это справа. Потом нож ушел горизонтально на другую сторону, и здесь всего лишь вспорол кожу и расцарапал щитовидный хрящ.

      – Ну и что?

      Уве не ответил, поднял простыню выше и заглянул под нее.

      – Так я и думал, – пробормотал он.

      Завизжали тормоза. К полицейскому фургону подкатил золотистый «Хорьх 930V» с открытым верхом. Оттуда вынесло немолодого, хорошо одетого человека; он подбежал к носилкам, оттолкнул полицейского врача.

      Уве отошел в сторону.

      Посланник Фридрих Гаусс, отец парня. Уве ждал крика, плача, – но отец стоял молча, смотрел в мертвое лицо сына. Повернулся к Функу.

      – Что я должен делать? – услышал Уве.

      Санитары стояли, уставившись на носки своих ботинок. Старший инспектор зачастил тихо, забормотал убедительно.

      – Хорошо, – рявкнул Гаусс-старший, коротко кивнул седой головой.

      У советника была породистая голова, узкое лицо, короткая стрижка, сидевшая на черепе словно шлем, склеенный из идеально белой бумаги.

      Он, широко шагая, двинулся к ступеням.

      Уве в два скачка достиг Функа, схватил его за рукав, шепнул:

      – Спроси