О личной жизни забыть. Евгений Иванович Таганов

а не попадать в какой-либо детский дом.

      – Вот посмотри, что я тебе принес. – Зацепин протянул Алексу групповое школьное фото в картонном альбоме-распашонке. – Найдешь здесь кого-нибудь?

      На фото на фоне легко узнаваемого фасада 114-й школы-интерната россыпью располагались снимки-медальоны восьмого класса за 1970 год. В выпускном, тогда еще десятом классе, делать такие альбомы было запрещено – слишком уже семнадцатилетки походили на самих себя будущих 20-ти и 30-летних, а после восьмого класса фотографирование еще допускалось.

      Алекс внимательно рассмотрел снимки-медальоны, потом на один из них указал пальцем и вопросительно глянул на куратора.

      – Все правильно. Это и есть твоя мама, Ирина Иволгина. Только отдать тебе это я не могу, фото из нашего архива и не положено к передаче кому бы то ни было, – Петр спрятал альбом в свою папку.

      Они прогуливались по запущенному лесу, который давно никто не расчищал, вокруг лежало немало поваленных деревьев, ломаных сучьев, часто встречались проплешины от костров, с кучами мусора, оставленными любителями шашлыков. Зацепин даже пожалел, что вывел сюда Алекса – подобное свинство мало подходило наставлениям о патриотизме.

      – Знаешь, в некоторых школах по таиландскому боксу практикуется такой способ обучения: новичка выпускают на ринг против опытного бойца и тот избивает его до тех пор, пока новичок не теряет чувства самосохранения и, забыв о всякой боли, сам не бросается на обидчика. Мы для тебя все здесь сплошные обидчики, ну так почему бы тебе не показать, что ты сильнее всего этого… Твои родители точно так же были вброшены отсюда в тот совершенно чуждый им тропический мир – и вспомни: разве ты хоть раз видел их в тоске и унынии? Они просто взнуздали этот мир, как норовистого жеребца, ну так и ты взнуздай наш мир – разве это не мощная цель для твоего характера и упорства?..

      И Зацепин увидел, что попал. Как подросток замер, весь прислушиваясь и примериваясь к прозвучавшим словам.

      16

      Следующая учебная четверть явилась для Алекса действительно переломной. Он продолжал по-прежнему слабо постигать русский язык, не находил радости и в новых для себя учебных предметах, не обрел и близких друзей, но это уже не имело большого значения – цель подчинить себе все вокруг была поставлена и он принялся решать ее, напрягая все свое воображение и выдумку. Вспомнил прежнюю учебу на опережение в Лимоне и решил применить ее и тут, в этой холодной, промозглой русской школе. Призвав на помощь Даниловну, он каждый вечер по полтора-два часа сидел с ней в классе для выполнения домашних заданий, заставляя ее переводить себе с русского на английский не то, что уже пройдено, а исключительно новые главы и параграфы.

      – Чтобы я хотя бы понимал, о чем там будет идти речь, – объяснил он ей.

      Для Даниловны это была дополнительная языковая практика, поэтому она охотно согласилась. В результате Алекс сидел теперь на русских уроках не совсем полным болваном, хоть и понимал лишь отдельные языковые конструкции.