Кира. Валерий Лисицкий

горизонта. Поняв, что, если не выйду на улицу, я либо сойду с ума, либо всё же улягусь спать, что было для меня практически одним и тем же, я выкинул белый флаг и пошёл одеваться.

      Мне всегда казалось, что самые холодные часы зимой – предрассветные. Воздух ещё не успевает прогреться после долгой ночи, и стоит такой мороз, что ноги коченеют даже в тёплых кожаных ботинках на меху. Что уж говорить о слабо утеплённых кроссовках, в которых я вынужден был коротать зиму… Занятый грустными размышлениями, я вышел из подъезда. Морозный воздух, крепко укусивший меня за нос и щёки, прогнал оцепенение, навеянное бессонной ночью. Небо, последние несколько дней затянутое тяжёлыми тучами, наконец, прояснилось, и походило на тёмно-синий тяжёлый полог, туго, без единой складки, натянутый над миром. Сугробы, готовые встретить первые лучи поднимающегося светила, казались голубоватыми сказочными холмами.

      Всё это навевало такой необоснованный оптимизм, что я, просто чтобы ощутить, что всё ещё являюсь частью человечества, заскочил в круглосуточный магазин и купил пачку сигарет, хотя уже давным-давно бросил курить. Усталый азиат за прилавком, без улыбки смотрящий старые выпуски КВН, мазнул по моему лицу подозрительным взглядом. Тоже принял за наркомана, наверное.

      Бесцельно покружив по лабиринте серых стен, облепленных снегом, я свернул в знакомый с детства сквер. Деревья стояли промёрзшие насквозь, заснувшие до весны. Скамейки укрывали ровные белые шапки. Кое-где виднелись следы, оставленные на выпавшем за ночь. Я распечатал сигареты и засунул целофанку в маленький сугроб, несколько месяцев назад бывший урной. Набитый табаком бумажный цилиндрик ощущался между пальцев непривычно, и только тут я осознал, что забыл купить зажигалку.

      Возвращаться за ней было лень, да и немного стыдно, так что я просто засунул сигарету обратно в пачку и встал возле одной из лавочек. Бодрость быстро, словно кто-то дёрнул у меня в голове рычаг, сменилась глухой тоской и чувством беспомощности. Деревья перестали казаться спящими и превратились в окутанные искрящимися саванами трупы. Крепко зажмурившись, я потряс головой, стараясь отогнать неприятные ассоциации, но это не помогло. Мрачные образы продолжали захлёстывать подсознание, вселяя страх и панику. Сжавшись в комок и засунув руки глубоко в карманы, я зашагал по тропинке к дому, перечёркивая цепочки следов, на которые недавно любовался, новой цепочкой.

      Старуха с маленькой собачкой на поводке выскочила прямо передо мной словно из-под земли, и я с криком отскочил в сторону. Сердце подпрыгнуло в груди. Собачка залилась испуганным лаем. Бабка закатила глаза, мелко перекрестилась, сплюнула на снег и направилась дальше по тропе между сугробами. Её питомец ещё долго рычал, оглядываясь на меня, пока они оба не скрылись из виду за очередной горой снега.

      Я подождал, пока сердце не успокоится, и направился дальше. Настроение было безнадёжно испорчено.

      *

      Раздевшись, я вернулся в привычный и уютный кокон комнаты. Развалился на диване, согрелся,