Роза, кинжал и корона. Оксана Царькова

поскорее, твои угли сгорели

      В алом горниле огня.

      А ты всё же пела, а ты говорила,

      Что веришь в любовь и мечту.

      Что в алых цветах, цветах Орелина,

      Найдёшь ты свою красоту.

      И чёрное пламя отдаст тебя миру,

      Сожжёт прегрешенья твои.

      Ты будешь чиста, чиста и невинна.

      Как песня твоя о Любви.

      ***

      Кан стоит с факелом на стене Тронной башни. Внизу, за густой щетиной Орелина, теснятся ряды подданных, пришедшие встретить ночь КанАна вместе с повелителем. Все знают, что Кан остался один, вопреки предсказаниям Большой книги. Теперь Раван должен занять его трон. Это закон.

      Толпа напирает на шипы Орелина. Всем хочется взглянуть на миг прощания короля с его любовью. Такое зрелище нельзя пропустить. Даже самые жалкие нищие притащились из смердящих нор рыночного шатра, прикрывающего неприглядную сторону жизни города, от взглядов приличной публики.

      Побирушка, маленькая воровка, вечно сморщенная, согбенная, замотанная в чёрные лохмотья так, что похожа на ворону, выглядывающую из своего разворошенного гнезда. Чёрные глазки, чёрные спутанные кудри, чёрные ножки, чёрные ручки. Её выкатило из-под ног зевак. Она срезал пару кошельков и спешила прочь от стены. Но…

      Завидев Равана, часть толпы, заранее, не дожидаясь, когда погаснет факел короля Кана, и настанет власть нового короля, метнулась в его сторону, к его ногам…

      Несчастную нищенку за пнули в заросли Орелина, в самую гущу. Шипы жадно впились в плоть. Начали рвать кожу, щедро лить алую кровь на свои белые цветы.

      Крик боли, ужаса, отчаяния. Бьётся чёрный комочек жизни с беспощадными алыми смертельными иглами.

      Луна Кана восходит, луна Ана восходит.

      Ах! Толпа ахнула и отпрянула.

      От крика боли и страдания, исторгнутого женщиной. Кан дрогнул и уронил факел в Орелин, туда, где билась чёрная нищенка, истекая алой кровью. Стена огня поглощала ветки, подбиралась к жертве, как красная гиена – медленно, неотвратимо.

      Кан оттолкнул Равана, явно наслаждавшегося случившимся. И понёсся вниз к Орелину, пылавшему, трещавшему, стонущему.

      Он просто вошёл в столб пламени, ровно в тот момент, когда луна Кана прикоснулась к краешку луны Ана.

      Раван вцепился в шершавую стену Вэндела. Он читал об этом в Большой книге. О пламени, поглотившем короля Кана в ночь КанАна. Но… Король Кан исчезла в огне, а король Раван не появлялся. Дальше в книге было только про ночь КанАна. О её свете, родившем жизнь. Завитки древа сплетались в узор, завивались, распадались, рисовали, рисовали, рисовали.

      Сколько дней он простоял у стены с этой книгой. Сколько волшебы он сотворил. Ничего не открывалось его взору.

      ***

      Кан вышел к Ану,

      Вэндел сияет,

      Любовь всех слепит,

      Любовь исцеляет.

      Ан вышел к Кану

      Орелин зацветает.

      Любовь из любви

      Любовь порождает.

      ***

      Жаркое пламя облизнуло стену Вэндела. Как преданный пёс, лизнувший раненую руку своего хозяина. Чёрный дым, белый пепел.