Грот, или Мятежный мотогон. Леонид Бежин

вспомнили, не удосужились раньше прийти-доложиться, с дружками загуляли?

      Хотя высказывать этот упрек не стал: слишком виновато и преданно на него смотрели, всем своим видом старались показать, что каялись. Но и он ведь на пристань к ним не вышел. Да и пару рюмок осушил одним махом. Поэтому, как говорится, квиты.

      – Где запропастились-то? С кем выпивали?

      – Так мы за вас. За ваших детей – за Александру, Павлу и… – Имя сына запамятовали, сердешные.

      – За меня они… Гляди-ка. Ане забыли, как меня звать-то? Кто вас из зоны вытащил?

      – Вы! Отец Вассиан!

      – Зарубите себе на носу. И чтоб слушаться меня! Без моего приказа ни шагу.

      – Как в Афгане.

      – То-то же. Я много на себя не беру. Я не папа римский, не наместник Бога на земле. На суде Божием я для вас кто? Присяжный. Меня грешного Господь спросит, виновны вы аль нет. И как я отвечу, такой и приговор вам будет. А теперь расскажи, что у тебя с Витольдом вышло? – задал он вопрос Вялому, как задают в том случае, когда ждут лишь подтверждения того, что уже заранее известно.

      Вялый стал оправдываться – на всякий случай, по привычке:

      – Так он против меня пугач достал. Стал грозиться, лайдак занюханный.

      – Сереженька, – произнес отец Вассиан с угрожающей ласковостью, – этот пугач – пуколка. Им мальчишки друг друга пугают. А ты и сдрейфил. В штаны наложил.

      – Я ж поначалу не понял… – Отсутствие понимания Вялый записал себе в прикуп.

      – И что же?

      – Приголубил его пару разочков.

      – Приголубил? – Отец Вассиан деланно обрадовался внезапному открытию. – Я так и напишу в отчете. В скобочках же добавлю: избил до полусмерти…

      – Не бил я его.

      – Матушка Василиса видела, Сереженька….

      – Что она видела? Что? – с голубиным наскоком спрашивал Вялый.

      Отец Вассиан произнес с загадочной отстраненностью:

      – Видела, как ты кулаками махал. Или ты сейчас скажешь, что у тебя и кулаков-то нет?

      – Как это нет – есть. – Вялый показал ладони, способные при необходимости стать кулаками.

      – Большие?

      – Какие потребуются.

      – А убить кулаком могёшь?

      Вялый мысленно прикинул, во что ему обойдется положительный ответ.

      – Ну, могу…

      – Вот матушка и сказала, что ты убил.

      – Матушка Василиса?

      – Не Василиса, родимый, а сама смерть курносая! Она нам всем матушка.

      – Ну вы и скажете… – Вялый по достоинству оценил сказанное и еще больше зауважал отца Вассиана.

      – Сереженька, милый, – с той же певучей угрозой сказал тот. – Если ты кого убьешь, я за тебя отвечать не хочу. И выгораживать тебя не стану. Поэтому в отчете все напишу как есть. И возвращайся-ка ты в зону. Хлопчиков на нарах пасти.

      – Каких еще хлопчиков? – Вялый обидчиво засопел.

      – Тех, которые клопчики… клопы, одним словом.

      – Отец Вассиан… отец… – Вялый изобразил порыв сыновней