Грот, или Мятежный мотогон. Леонид Бежин

ждала расспросов, как ее принял отец Вассиан, о чем с ним толковали, но вместо этого Витольд Адамович сказал ей, переглянувшись с братом, посвященным в его планы и намерения:

      – Я пойду на пристань встречать твоего Вялого. Я решил.

      Она чуть не подавилась и вместо соли взяла щепотку сахара.

      – Как это ты решил? А я?

      – Ты останешься дома… – произнес он и добавил, чтобы не возникало сомнений в том, где находится ее нынешний дом: – Останешься здесь…

      – И что я буду делать?

      – В дурака играть с Казимиром, пока я не вернусь.

      Казимир Адамович кивнул и тем самым авторитетно заверил, что ни о чем так не мечтал, как о счастливом случае сыграть с ней в дурака.

      – Да я и так дура – какого еще дурака!

      – Ты самая умная, послушная и рассудительная, – тихо и внушительно произнес Витольд Адамович. – Причем здесь дура?.. Не следует так себя называть. Это роняет твою честь.

      – Дура, потому что боюсь за тебя. Буду страшно волноваться. Чего доброго, завою, как баба. Он может убить тебя.

      – Не посмеет. Я – пан. – Витольд Адамович озаботился тем, чтобы все в нем: и горделивая осанка, и поднятый подбородок, и завитые усы с бородкой, и надменный взгляд – соответствовали облику пана.

      – Ты из тех, кто или пан, или пропал. Вот и ты пропадешь.

      – Не пропаду. Я буду говорить с ним как мужчина.

      – У него один разговор – ножик в кармане.

      – У меня в кармане тоже кое-что имеется… – Он многозначительно поднял брови и достал из кармана завернутый в надушенный носовой платок увесистый предмет.

      – Что это? Покажи. – Люба протянула руку за предметом, но Витольд Адамович держал его так, чтобы он был вне пределов ее досягаемости.

      Тем не менее Люба догадалась, о каком предмете шла речь.

      – Умоляю, милый, не бери, не бери с собой! Послушай меня! Не бери!

      Он ногтем мизинца убрал с ресницы прилипшую соринку.

      – Да это всего лишь пугач. Пуколка. В воздух стрелять. Мальчишек гонять, ворующих яблоки. Горохом заряжен.

      – Врешь!

      Он округлил глаза, услышав от нее такое обвинение.

      – Драга пани, я, может быть, чудак и человек со странностями…

      – К тому же ты психопат и неврастеник, – авторитетно добавил Казимир Адамович, чтобы ничего не было упущено из неоспоримых достоинств любимого брата.

      – Благодарю за напоминание. – Витольд благосклонно кивнул в его сторону, тем самым подтверждая свою искреннюю признательность. – Итак, я человек со странностями, психопат и неврастеник, как здесь настаивают, но я никогда не врал. Брат выпросил этот пугач у одного из своих учеников. Выпросил на время, разумеется. Подтверди, Казимир. Засвидетельствуй.

      – Подтверждаю. И свидетельствую. – Казимир Адамович склонил голову так, что не оставалось сомнений: сказанное о нем не могло быть ложью. – Это пугач Яна Ольшанского.

      Он погладил подбородок, оголившийся после того, как Казимир Адамович сбрил