Распятая на звезде. Андрей Петрович Горюн

ему очередное испытание (хотя, что это значило в сравнении с ранее пережитым). Земля у него под ногами была твердая, не болотистая, лишь кое-где зияли темными провалами наполнившиеся водой ямки. Но идти по ней оказалось еще трудней, чем по болоту: очень уж густо были понатыканы кочки: никак не получалось нормального шага. Приходилось семенить, прыгать с кочки на кочку. Но, все равно он часто запинался и несколько раз падал.

      Выбравшись из этого ада, Александр Дмитриевич – о чудо – почти сразу вышел на дорогу, на ту самую, на знакомую, которая вела к его дому! Она казалась совершенно пустынной. А снова сворачивать в чащобу не имелось уже никаких сил. От места расстрела теперь было очень далеко. И вряд ли кто-нибудь мог бы заподозрить неладное в бредущем по дороге одиноком путнике, каких можно встретить теперь немало.

      Размеренный шаг, приятные мысли о доме окончательно притупили бдительность. И стук повозки, раздавшийся прямо за спиной, оказался абсолютно неожиданным. Александр Дмитриевич обернулся и обмер: на бричке, развалившись, сидели два здоровенных мужика в тельняшках и бескозырках с красными повязками на руках. Революционные матросы – от них можно ожидать любой подлости! И в обычном состоянии их следовало обходить стороной, а теперь они казались смертельной угрозой.

      Александр Дмитриевич не совладал с собой и бросился в лес…

      Бегущий человек сам по себе превращается в жертву, невольно провоцируя погоню. А эти матросы и вовсе оказались азартными охотниками. Поначалу они немного замешкались – нужно было выбраться из повозки, подобрать оружие. Тем самым они дали небольшую фору беглецу, которой он попытался воспользоваться сполна.

      Несколько стремительных шагов, прыжок через поваленное дерево, учащенное дыхание, снова бег изо всех сил, еще один прыжок, неудачная попытка уклониться от торчащей в сторону ветки, оцарапавшей лицо… Только бы не упасть…

      За спиной грянул выстрел, тут же еще один,.. и еще,.. и еще… Но свиста пуль не слышно! А сзади – треск ломающихся веток и пронзительный стон…

      Поворачивать голову некогда – бежать, бежать, как можно скорее… Но, вроде бы, звуков погони уже нет, а человеческие голоса раздаются откуда-то сбоку:

      – Александр Дмитриевич, постойте! Для покойника вы слишком резвый… Да остановитесь же вы!

      Слова эти даже не доходят до сознания. Но сил уже нет. И если смерть неизбежна, то ее следует встретить лицом к лицу. Александр Дмитриевич решительно развернулся…

      К нему бежал совсем не матрос, а какой-то неведомый человек, одетый в широкую холщевую рубаху, подпоясанную веревочным ремешком, из-под которой виднелись офицерские бриджи, заправленные в хромовые сапоги. Он был невысок. Голова его была чисто выбрита, большие, растопыренные уши торчали в стороны. Он широко улыбался.

      – Вы выскочили прямо на нас, как ветер пронеслись буквально в нескольких метрах от кустов, за которыми мы сидели. И когда эти бугаи бросились за вами, я никак не смог им позволить