Мельница Морквина. Валентин Вадимович Бердичевский

хлеб с чудесной глянцевой корочкой, не черствевший и через неделю? Хлеб, за которым приезжали специально с той стороны Худого Холма, что стоит по правую сторону от дороги, если вы идете в Бэнтри.

      Так прошло несколько лет. Жизнь, в общем, наладилась. Только вечерами бывало скучно.

      Морквину пора было жениться, но только кто ж за него в этакую глушь пойдет? Разве, что дочь знахарки из Бохалин, пышка Ова?

      Но всему свое время – Морквин особо не напрягался. Он завел Болотня, ворону со змеей и одноглазого Онгхуса, которого выучил играть в кости и жил себе, как жил…. И вдруг,– сон!

      Спит он – снилось ему – на громоздком дедовском сундуке, под самой крышей мельницы, и вдруг открывает глаза.

      На краю его постели сидит старик, больше похожий на камень-валун, поросший длинным седым мхом. И такой же тяжелый, даже крышка столетнего сундука прогибается. Старик молчит, смотрит из глубины седых зарослей, и Морквин понимает, что это Шамас, понимает, хотя прежде никогда его не видел. И Шамас начинает говорить:

      – Оркмахи уже в замке. В теле короля Одела. Скоро он будет в Доглене, а потом переправится за море. Если его не остановить, уже твои дети родятся в мире, где правят оборотни…

      Морквин о детях пока не думал. Он хотел проснуться, но не мог, как ни старался. А старик продолжал:

      – Спилгрим женится на принцессе, и в королевских жилах потечет кровь оборотней. Теперь твой черед. Ты должен сделать то, что должен. Я уже мертв, но пока не родился…

      Потом он еще говорил, но Морквин понял не все, хотя запомнил все до последнего слова.

      Утром он пошел к омуту, где мельничное колесо мерно обрушивало каскады воды, не в силах, впрочем, произвести и малейшую рябь на застывшей неподвижно глади.

      Он долго смотрел в черное, гасящее даже солнечный свет бездонное окно. Потом отправился в кладовку, куда при жизни дедушки вход ему был настрого запрещен, и до поздней ночи что-то мастерил.

      В полночь, когда полная луна вышла из-за облаков, он открыл вечно запертую дверцу на крошечную веранду, висящую прямо над омутом.

      В центре ее он установил тяжелый хрустальный цилиндр, почти до краев заполненный черной водой из омута. Потом, с помощью семи старинных зеркал в тяжелых серебряных оправах и на крутящихся подставках, «поймал» лунный зайчик и, сквозь черную воду в хрустальном цилиндре, направил его точно в центр омута. Тут поднялся ветер, и, набежавшие ночные облака скрыли луну.

      Не досадуя, Морквин поднял к небу обе ладони. Через несколько минут небо очистилось, облаков как не бывало, и Морквин всыпал в хрустальный цилиндр содержимое маленького кожаного мешочка.

      Вода вспенилась, Морквин раскрутил ее деревянной лопаточкой по часовой стрелке и, когда в цилиндре образовалась глубокая, почти до дна воронка, с горячей мольбой обратился к тем Силам, которым вот уже тысячу лет служили его предки.

      Он просил их помочь ему в том, о чем во сне говорил Шамас. Он просил спасти Землю и людей, населяющих ее, спасти птиц и зверей от наступающего болота, освободить