Икарова железа (сборник). Анна Старобинец

не билет, а бесплатный купон с правом на посещение мероприятий библиотеки. Она зачем-то показала его нам, словно контролерам в автобусе, потом долго изучала его сама, после чего, постоянно сверяясь с купоном, отыскала свой ряд в абсолютно пустом зале и стала пробираться на свое место, плотно прижимая к телу острые локотки, словно опасаясь кого-то задеть. Наконец уселась, сложила руки на груди и упрямо поджала губы.

      С минуту мы молча смотрели на нее, а она на нас. Потом она медленно и старательно, точно дрессированная мартышка, стала хлопать в ладоши. Хлопки были трескучие и звонкие, как будто ломались сухие ветки.

      – По правилам нашей библиотеки, мы не начинаем мероприятие, пока в зале не наберется больше трех человек, – скучно сказал ведущий, рассматривая заусенец на пальце.

      – Я подожду, – отозвалась тетушка.

      – Если в течение следующих десяти минут никто не придет, мы расходимся, – сообщил ведущий.

      – У меня купон на мероприятие!

      – Сожалею. Таковы правила.

      Тетушка покорно кивнула.

      – Оно и к лучшему, – сказал громко писатель Сохин. – Сейчас пойдем поедим.

      – К китайцам, – поддержал Артемов. – Тут, кажется, китайский квартал, должно быть аутентично.

      – Или к корейцам… Господа, вы с нами? – спросил Сохин ведущего и переводчицу.

      Переводчица отвернулась.

      – Я предпочитаю китайский ресторан, – жеманно сообщил польский прозаик. – Тут на углу есть такой, где платишь только за вход, а дальше ешь сколько сможешь.

      Ссутулившись в кресле, тетушка напряженно слушала – с таким видом, словно это была литературная дискуссия, суть которой она никак не могла уловить.

      – Спасибо всем, кто пришел на нашу открытую встречу, – ведущий поднялся. – Ждем вас на других мероприятиях нашей библиотеки, – коротко кивнув, он покинул зал. Переводчица молча просеменила за ним.

      – Ну что, к китайцам? Есть сколько сможем?

      – Не хочу есть, – сказал я. – Я бы просто кофе попил.

      – Ну смотри, – Сохин заторопился к выходу. – А мы пойдем пожрем.

      Я оглянулся на тетушку. Она сидела в прежней позе. На голове у нее был седой ежик с редкими вкраплениями черных волос. Она вызывала брезгливость и жалость. Я решил, что жалость должна перевесить:

      – Хотите кофе?

      Она нерешительно поднялась:

      – Это будет встреча писателя и читателя?

      Я сдержал смех. Это убогое, плохо одетое пятидесятилетнее существо, стриженное под машинку, кажется, всерьез опасалось – или надеялось, – что я могу испытывать к ней интерес как к женщине.

      – Да, это будет встреча писателя и читателя, – сказал я.

      Она кивнула и опасливо затрусила ко мне, как бродячая собачка, которую подманили свистом и которая не знает, побьют ее или дадут кусок колбасы.

      Зачем я ее позвал? Просто из вежливости и жалости? Или заподозрил, что это Проверка? Скорее