Охота на Лунина. Александр Валерьевич Горский

бывает по часу его советы и слушаешь, пока спина отваливаться не начнет.

      – Ты сейчас наговоришь-то, – одернула супруга Мария Геннадиевна, – господин следователь еще решит, что у тебя к Игорю Владимировичу неприязнь какая была.

      – Была? – Лунин шумно отхлебнул еще чая и зажмурился от удовольствия, обращение «господин следователь» ему было необыкновенно приятно.

      – Скажете тоже, – лицо Николая Федоровича приняло обиженное выражение, наверняка именно такое бывало у его сказочного прообраза в те минуты, когда очередная зверюга сообщала о желании плотно подкрепиться, причем, именно им самим, – нормальный мужик был, и мы при нем тоже горя не знали. Теперь-то непонятно, кому все это счастье, – он кивнул в сторону окна, достанется. Да и будем ли мы нужны новым хозяевам?

      – Ой, – фыркнула Красильникова, – кому бы ни досталось, полы сами они мыть не станут, да и газон сам себя не покосит. Так что, нам бояться нечего, главное, дело свое делать дельно.

      – А я что, не дельно? – возмутился Николай Федорович.

      Лунин вздохнул. Делать дело дельно, – это как раз то, чем ему сейчас стоило заняться.

      – Давайте все же вспомним вчерашний день немного подробнее, – допив чай, Илья с грустью разглядывал пустую кружку. Чайной ложки у него не было, а выковыривать прилипший ко дну ломтик лимона пальцем он не решался, – если я правильно понял, Игорь Владимирович собрал родственников по случаю праздника.

      – Праздник, – неодобрительно причмокнула губами Мария Геннадиевна, – что-то я праздника там особенно не заметила. Да и вообще, если уж про праздник говорить, так ведь это и не вчера вовсе было.

      – А когда же? – удивился Лунин, смирившийся с тем, что кусочек лимона так и останется несъеденным.

      Вскоре, из объяснений Марии Геннадиевны, которые периодически прерывались комментариями ее круглолицего супруга, Лунин узнал следующее. Десятилетнюю годовщину свадьбы чета Фильченко отмечала позавчера, а немногочисленные гости начали съезжаться еще на день раньше.

      Первым появился старший сын Игоря Владимировича. В калитку Владимир позвонил, как это точно помнил вышедший после обеда на крыльцо Николай Федорович, в начале третьего. Кивнув открывшему ему Красильникову, он молча прошел в дом, неся в одной руке не слишком больших размеров дорожную сумку, а другой неловко держа под мышкой какую-то достаточно тяжелую, но тоже вполне компактную коробку. От предложенной ему помощи Владимир все так же молча отказался.

      – Он вообще, когда бывает, нас сильно разговорами не балует, – пожаловалась Мария Геннадиевна, – мы поначалу думали, что это он нас, прислугу за людей не считает, а потом смотрим, он со всеми так общается. Молча. Ему порой брат говорит, говорит что-то, а он либо кивнет, если согласен, либо головой эдак мотнет из-стороны в сторону, мол, не по нраву ему сказанное. А то и вовсе может не дослушать, развернуться посреди разговора и уйти. Он с сестрами такое частенько выделывает, особенно с младшей.

      Почти час спустя одновременно прибыли дочери Фильченко.