Охота на Лунина. Александр Валерьевич Горский

семь-восемь, – неуверенно отозвалась Красильникова, – может даже чуть больше. Но все равно, у Ляхницкого раза в два дольше все было.

      – И вы уверены, что все эти восемь минут, или даже дольше, все родственники Игоря Владимировича так и находились во дворе?

      – Ну вы скажете, – энергично замотал головой из стороны в сторону Николай Федорович, – мы ж по сторонам в это время не смотрели. Я как голову задрал, так, значит, и стоял все время, аж шея потом затекла.

      – А собаки?

      – Что, собаки? – переспросил Николай Федорович. – Может, и они салют смотрели, это у них надо спрашивать.

      – Они в это время в вольере были заперты? – уточнил вопрос Лунин.

      – Да с чего же? По двору они носились. Мы их запираем, только когда чужие приходят, уж больно нервно они на чужих реагируют, только и следи, чтоб не цапнули. Вот когда музыканты приезжали, да эти, повара ресторанные, вот тогда мы их запирали, конечно. А так они все время бегают, охраняют.

      – Ясно, – поднялся из-за стола Лунин. – Скажите, вот если бы вы это дело сами расследовали, то в первую очередь на кого подумали?

      – Володька это, старший, – убежденно произнесла Мария Геннадиевна прежде чем ее супруг успел открыть рот, – мне кажется, ему человека пришибить ничего не стоит. Да и из всех он самый гневливый.

      – Не скажи, – наконец собрался с мыслями Николай Федорович. – А Наташкин муж? Я его как первый раз увидел три года назад, так он мне сразу не понравился. С гнильцой человек, только хитрый больно. Так что, в чем гниль его не скажу, но что с гнильцой, это я точно чую. А уж Игорь Владимирович и подавно, у него на людей чутье всяко получше моего было. Он же не просто так с ним в этот приезд даже словом не перемолвился.

      – Спасибо, – кивнул Лунин и, желая сделать супругам приятное, соврал, – вы мне очень помогли.

      Выйдя из домика Красильниковых, решительным шагом Илья направился в сторону главного здания. Миновав усыпанные красными гроздями заросли калины, Лунин замедлил шаг, а затем и вовсе в нерешительности остановился. Неожиданно в голову ему пришла мысль, что стройная фигура в белом купальнике, по-прежнему в одиночестве лежащая на одном из многочисленных шезлонгов, в настоящей момент является самым подходящим объектом для допроса. В пользу этой мысли было несколько весомых факторов. Во-первых, она была в поле зрения, и, как показалось Илье, тоже обратила на него внимание, а значит, визуальный контакт уже установлен, во-вторых, женщина была у бассейна одна, из этого следовало, что откровенному разговору помешать никто не сможет. Третьим, но возможно самым весомым обстоятельством был раздельный купальник, две белоснежные полоски которого ярко выделялись на фоне безупречно загорелой кожи.

      – Лунин Илья Олегович, следователь, – продемонстрировал удостоверение Лунин, пытаясь разглядеть глаза женщины сквозь темные дымчатые стекла очков в широкой оправе.

      – А мне и показать-то вам нечего, – лежащая на шезлонге женщина непринужденно потянулась, и Лунин с трудом смог отвести взгляд в сторону от ее туго обтянутой тонкой