Державный плотник. Даниил Мордовцев

по своей «кнутобойной» специальности, – пишет, что при Гуммельсгофе Шлиппенбах мало штаны не потерял[64].

      – За Нарву это, государь… – рассеянно пробормотал Ромодановский.

      – За Нарву, точно! Это мои колокола так громко звонят там, – сказал государь и пристально посмотрел на Ромодановского… – Что с тобой, князь? – спросил он. – Попритчилось тебе что?

      – Уж и не ведаю, государь, как быть, – смущенно отвечал князь-кесарь. – Что такое? Не ладно у тебя в кнутобойне что?

      – Нету, государь, твоим государевым счастьем у меня все обстоит благополучно.

      – Так что ж! Кажи.

      – И ума не приложу, государь.

      – Ну, так я, може, приложу.

      Князь-кесарь нерешительно полез в карман и вытащил из него кожаную калиту. Потом вынул из калиты несколько монет одного образца и положил перед царем.

      – Что это? Монеты совсем незнакомые, таких я не видывал, – говорил Петр, рассматривая одну монету.

      Ромодановский внимательно наблюдал за выражением лица царя.

      – Город вычеканен довольно искусно.

      – Точно, государь, искусно.

      – Да это в Нарву палят.

      – В Нарву и есть, государь.

      – Да это и я тут вычеканен… моя персона и стать…

      – Твоя, государь.

      – Я на огонь протягиваю руки.

      – Точно… греешься, государь.

      Царь вгляделся в подпись на монете и прочел:

      – «Бе же Петр стоя и греяся»…

      Государь весело рассмеялся:

      – Искусно, зело искусно! Это я руки грею у Нарвы… искусно!

      Он перевернул монету и стал вглядываться.

      Ромодановский побледнел.

      – А! – протянул государь уже другим голосом. – «И исшед вон, плакася горько», – прочел он, не отрывая глаз от монеты.

      На этой ее стороне было изображено: русские бегут из-под Нарвы, а впереди всех – сам царь: он потерял шпагу, и шляпа с него свалилась.

      – Откуда это? – сурово спросил Петр.

      – Не наше, государь… от твоих супостатов, чаю… издевка, – несмело отвечал Ромодановский. – Не наша чекань.

      – А как к тебе они попали?

      – Подметом, государь… подметные они… Воры неведомые и ко мне подмет учинили, и к тебе, в твой государев двор.

      – А кто поднял?

      – Мои, государь, ребята, сыщики.

      – Но кто дерзнул подметывать? – спросил царь.

      – Какой ни есть неведомый вор, а може, и не один… Я вот и ищу их, государь, – говорил смущенно Ромодановский.

      Он не мог себе простить, что до сих пор не напал на след дерзких подметчиков. Это была первая его неудача в сыскном деле. Срам какой! Всевидящий и всеслышащий князь-кесарь нагло одурачен! Под самые его ворота подкинули! И как же он драл подворотного караульного!

      – Под землей сыщу и розыск учиню, – бормотал он.

      – Это Карлово действо, его, его, – говорил царь.

      – Больше некому, государь, – подтверждал князь-кесарь.

      – За

64

Шведский генерал Шлиппенбах проиграл Б.П. Шереметеву три сражения с 30 декабря 1701 г. по 1 января 1702 г.: при Эресфере, Гуммельсгофе и при реке Эмбах.