Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник). Джорджетт Хейер

и резко спросил, почему она не принесла сигареты.

      – Ой, прости, папочка, – всплеснула руками Джанет. – Сейчас принесу.

      – Если для меня, то не стоит, – осклабился мистер Джоунс.

      – Ладно, не беспокойся! – окликнул дочь Уайт. – Я сам забыл про них.

      От столь неожиданного чистосердечного признания, сопровождавшегося к тому же нежной отеческой улыбкой, на глаза Джанет навернулись слезы. Уайт прошагал по террасе к окну своего кабинета и, перегнувшись через подоконник, сграбастал со стола деревянную шкатулку с сигаретами, а мистер Джоунс заявил, что Джанет сегодня необыкновенно красива.

      Джанет уже открыла было рот, чтобы возразить, но в то же мгновение ее лицо исказилось, а с губ сорвался дикий, нечленораздельный вопль.

      Внизу, в зарослях рододендрона, прогремел выстрел, и Уолли Картер, который едва успел открыть калитку и ступить на мостик, вдруг осел на колени и мешком рухнул на дощатый настил.

      – А? Что? Что случилось? – забормотал мистер Джоунс, глаза которого, казалось, вылезли из орбит.

      Уайт, обернувшийся на крик дочери, нахмурился и потребовал объяснений; с того места, где он стоял, мостик был скрыт зарослями кустарника.

      – Мистер Картер… выстрел! – пролепетала Джанет.

      Уайт подлетел к ней и посмотрел в направлении, куда указывал ее дрожащий палец. Увидев распростертого на мостике Уолли, он в отличие от своей дочери и мистера Джоунса не превратился в каменное изваяние, а отшвырнул шкатулку с сигаретами на ближайший стул и пролаял:

      – Ну что раззявились? А ну пошли!

      Этот решительный призыв к действию вывел Джанет и мистера Джоунса из оцепенения. Толстяк проворно соскользнул со стула и затрусил вслед за Уайтом к мостику. Джанет засеменила за ними, на ходу заламывая руки и подвывая:

      – Ой, тошненько, да как же это вышло-то…

      К тому времени как они с мистером Сэмюелем Джоунсом подоспели к мостику через ручей, Уайт уже приподнял Уолли и пытался нащупать биение сердца. Лицо его побледнело, а рука обагрилась кровью.

      – Ой, неужели он мертв? – запричитала Джанет. – Ой, тошненько! Да что же нам теперь делать-то?

      – Прекрати вопить как недорезанная курица и сделай что-нибудь, чтобы остановить кровь! – рявкнул Уайт. – Помоги мне, Сэм! Может, он еще жив! Я сбегаю позвоню Честеру. Слава Богу, сегодня воскресенье и он дома!

      Мистер Джоунс, пухлые щеки которого приобрели болезненно-желтоватый оттенок, неуклюже примостился возле бездыханного тела Уолли и дрожащим голосом велел Джанет оторвать полоску от нижней юбки или еще чего-нибудь.

      Однако Уайт уже успел всучить дочери носовой платок, и Джанет, с трудом расстегнув окровавленную рубашку, обнажила на груди Уолли зияющее отверстие, из которого толчками лилась кровь. При виде крови у бедной Джанет закружилась голова, однако девушка нашла в себе силы окликнуть спешащего к дому отца и предупредить его о том, что звонить доктору Честеру бесполезно.

      – Его