Дорога на две улицы. Мария Метлицкая

Правда, недолго и временами – отвлекаясь на тосты, танцы, разговоры с подружками и распри с официантами.

      В целом все прошло нормально, если можно так выразиться. Без эксцессов. Уже хорошо.

      Из ресторана вышли за полночь. Сели в скверике, и Елена положила голову на плечо Бориса – устала, да и, конечно, объелась:

      – Вкусно ведь, да?

      – Да, вкусно, – задумчиво проговорил Борис. – Но тревожно как-то. Неясны мотивы – как жениха, так и невесты. Впрочем, с женихом проще…

      Домой пошли пешком. Денег совсем не было – до зарплаты четыре дня. Начали вспоминать, что есть в «закромах родины». Оказалось – совсем неплохо: банка зеленого горошка, банка сардин и банка соленых ельцовских грибов. И еще картошка, зеленый лук и огурцы, тоже с ельцовского огорода. Совсем развеселились – проживем! Да и еще как! Роскошно!

* * *

      Яша с Элей в первые же выходные напросились в гости. Именно напросились. Было совсем не до гостей – болела Ирка.

      Эля, со свойственным ей напором, объявила, что зайдут на полчасика, просто дух перевести и глотнуть свежего воздуха – иначе кислородное голодание и коллапс.

      Долго ходила по квартире – оценивала. Потом вынесла вердикт:

      – Вы – балбесы. Такие хоромы, а вида никакого. Уж я бы тут развернулась!

      Вот в этом никто не сомневался! Еды особой не было – не до готовки. И тогда Елена впервые увидела ловкость и умение Эли создавать из ничего что-то. Причем это «что-то» было необыкновенным. Например, салат из моркови – что может быть банальней? Тут же, на ходу, Эля придумывала какие-то новшества. В салат добавляла изюм, яблоко, чуть корицы, пару капель лимона, тертый подсохший сыр и тонко нарезанную, почти нашинкованную, ветчину – маленький кусочек, оставшийся с завтрака.

      – Хлеб? – коротко бросала она.

      Елена с готовностью кивала и доставала полбатона рижского.

      Кружочек помидора, сардинка, веточка укропа – и в духовку на двадцать минут.

      Эля ловко взбивала белки, и через полчаса на столе появлялись крошечные безе.

      Елена восхищалась – за какие-то сорок минут был накрыт роскошный стол.

      – А я бы начистила картошки и нарезала селедки, – грустно вздыхала она. – Совсем я без фантазии! Скучная, как… – она обвела глазами комнату. – Как этот торшер!

      Эля глянула в угол. Торшер, вернее, то, что от него осталось, выглядел убийственно жалко – мятый, выцветший абажур грязно-серого цвета, гнутая нога, перевязанный изолентой шнур.

      – На помойку!

      Елена растерялась – торшер она помнила с их «доразводной» счастливой жизни с родителями. Помнила, как покупали его вместе – мать и отец. И как радовались покупке.

      Эля, видя ее замешательство, настойчиво повторила:

      – На помойку! Без разговоров, раздумий и воспоминаний!

      Елена грустно вздохнула и поволокла торшер на лестничную клетку.

      Эле и вправду удавалось то, что Елене было абсолютно недоступно. В магазине она сразу находила нужную ткань на юбку или платье – занимало это каких-нибудь пару минут. В хозяйственном умудрялась углядеть приличную