Фейерверк. Михаил Павлович Тяжев

имени Лобачевского, есть маленькая собака, крикливая, есть «Форд-Мондео», часто зовут в гости друзья, купившие дом за городом, там устраивают они баню и шашлык. А за забором, в других таких же домах, тоже люди топят баню и жарят шашлык, и так изо дня в день, и разговоры о политике, войне, ядерной бомбе, американцах, и сколько лет прошло, и только рейс прерывает его размеренную жизнь с баней и шашлыком и разговорами о америкосах.

      Валерка нашел дом, точно такой же, какой видел во сне, и дверь в этом доме была такой же, какую он видел во сне.

      Рассвело. Забегали, заторопились люди на работу, двинулись автобусы и поливальные машины, застучала мошка по стеклу, оживились птицы. Валерка положил руки на руль и стал смотреть на подъезд.

      И вспомнил, как в увольнительную встретил тут Ингу, так звали девушку, которая жила в этом доме. Инга рвала сирень и окликнула его.

      – Ко мне нельзя, мои дома, – сказала она и засмеялась.

      Валерка был в гимнастерке, ремень туго стягивал талию, он шагнул к Инге – она отвернулась и пошла вперед него.

      Вышли в парк, спустились к реке. У берега тухла мертвая рыба.

      – Фу! Снова что-то скинули! – сказала Инга и глянула в сторону двух высоких труб и корпусов фабрики с широкой лентой стеклянных окон.

      В лесу он сбросил китель на траву, Инга легла и вытянула ноги с треугольными коленками.

      – Ты, Валерка, – молчун! Тебе никто не говорил об этом? – сказала она.

      – Нет.

      – Мне нравятся молчуны, но непонятно, что у них на душе. Вот у тебя что на душе?

      – Не знаю, – он присел к ней, боясь ее спугнуть.

      – А я знаю, – сказала она и притянула его к себе, и обвила шею, и поцеловала. Валерка пристально смотрел в ее глаза, все внутри него напряглось.

      – Что ты думаешь обо мне? – сказала она, и Валерка увидел, как слюна, словно паутинка, пересекает ее рот.

      Валерка смолчал. У него еще не было ни разу в жизни девушки, он слышал от ребят разные скабрезные истории и теперь, когда Инга была рядом, боялся ее и тянулся к ней.

      Когда они поднялись и она, глядя в зеркальце, выпутывала из волос соломинки, он стряхнул китель и перебросил его через плечо.

      Домой возвращались другой дорогой, вдоль поля. Валерка рассказывал о том, что дома него сестра вышла замуж, что не удастся с ней увидеться, будут учения, а должен быть отпуск. Инга молчала, шла и смотрела на свои туфельки.

      – Скажи, что ты обо мне думаешь? – снова спросила она.

      – Ты самая красивая, – ответил Валерка, не зная, что сказать.

      – Дурак ты!

      Инга оторвалась от него и побежала далеко вперед, он бросился за ней, но по пути, стукнув себя по карманам, понял, что оставил у дерева на траве документы.

      Вернулся – они лежали там, куда он их положил. А когда ринулся за Ингой, ее и след простыл.

      Валерка вернулся в часть.

      Потом он несколько дней не выходил из танка, рота находилась на марше. Под Борисовом комполка произнес прочувствованную речь, что в этих лесах воевала доблестная