Фейерверк. Михаил Павлович Тяжев

в нашем лесу была воинская часть?

      – Ну.

      – Ее сейчас нет, а кабель в земле остался. Он – медный. Там сечение, знаешь какое?! Я тут накопал, сдал, так долги сразу вернул. Кабель там лежит и никому не нужен.

      – А если поймают?

      – Не дрейфь. У нас весь поселок копает. Это всех сажать надо!

      – Я даже не знаю. Лучше я сварщиком пойду.

      – Ну и иди, за копейки работай! – Санек завалился на диван, над которым висели плакаты с обнаженными девушками. – Зря ты поругался с Катькой, – продолжил он. – Она ничего. Правда, мне больше Нинка нравится. Они в Москве живут. Завтра уезжают. – Он зевал. – Сестры двоюродные… А то можно еще на «хлебном бизнесе» замутить… хлеб всегда нужен, открыть будочку и торговать. Но тут сложнее, много бумаг надо. А с медью проще, подъехал, накопал, обжег и сдал.

      За окном стучал по карнизу дождь. Борька сидел у окна и смотрел на улицу.

      – Знаешь, мне отец как-то сказал, что если ему все надоест, он превратится в медведя.

      Саня похрапывал.

      – А, че?! Уснул, блин!.. – встрепенулся он.

      – Ничего. Так, болтаю разную ерунду. У тебя матрас есть?

      – В шифоньере.

      – Я его на пол кину.

      – Валяй. Я, пока тебя не было, с нужными людьми познакомился. Так что не дрейфь, деньги будут.

      – Санек, я у тебя пару ночей перекантуюсь.

      – Валяй. Я все равно сейчас один. Мать с отцом к брату на зону уехали на свиданку.

      – Я только пару ночей.

      – Без проблем.

      Санек все так же зевал, перевернулся с бока на бок.

      – Ты правильно сделал, что не поехал к матери. Правильно, – сказал он сдавленным голосом. – Чего ты дома будешь делать? Там другой живет, тебе его что, папой называть? Хотя Егорыч мужик ничего, нормальный.

      Саня замолк. И через минуту Борька услышал его храп.

      На следующий день они поехали провожать девчонок. Нина позвонила, сказала, что, Катя не против Борьки, только пусть он не грубит.

      На улице были лужи. Трава блестела от воды. Темное небо нависало низко над землей. У автовокзала прохаживалась Катя, держа чемодан за ручку. Нина сидела на скамейке, подложив под зад пакет. Санек подкатил на семерке и эффектно притормозил, приоткрыл окошко и включил музыку на полную громкость.

      Нина махнула ему рукой. Санек надел черные очки.

      – Как я выгляжу?

      – Ниче.

      Нина звала Саню. Он не выходил из машины, покачивал головой в такт музыки.

      – Она зовет, что не идешь?

      – Девушке не надо давать повод. Как там у Лермонтова «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».

      – Это у Пушкина.

      – Какая разница. У классика, короче. Значит, верняк.

      Мимо Семерки проходили люди и оборачивались на шум из машины. «Бум-бум! Бум-бум!»

      Подошла Нина.

      – Хорошо, что вы приехали, – сказала она.

      – А то.

      – Катька уезжает. Я позже.

      – Нормально.

      Санек старался не быть многословным.

      – Можем вечерком покататься.

      – Годится, – ответил Саня.

      Нина вернулась на скамейку.

      – Боря! –