Римса из древесного массива. Александра Васильевна Дерюгина

Оттуда благосклонно хмыкнули.

      – А солнце, которое светит всем, кто зажег солнце? И кто повесил его на небе? – задала Римса провокационный вопрос.

      Но маленький шусь не подкачал.

      – Конечно, лес-отец, – уверенно ответил он. – Лес-отец создал Солнце и запустил его в небо, как золотой шар.

      – А… , – открыла рот Римса, собираясь спросить, кто создал сам лес, маленького шусенка и всех других обитателей видимого мира, но не успела.

      Страшный удар сотряс лодку. Шусь метнулся с кормы и распластался на дне, как большой меховой мешок. Туда же, на пол, он дернул Римсу и маленького родственника, приказав им закопаться в сухие  листья, устилавшие каюту.

      – Что это? – сдавленным шепотом спросила Римса.

      – Не знаю, кажется, белластунг, – так же шепотом ответил Шусь.

      – Удары судьбы всегда приходят внезапно, – чуть слышно пролепетал шусенок.

      Шусь цыкнул на него и щелкнул по чуткому носику.

      – Рассуждать будешь, когда останешься в живых, философ, а сейчас прикинься листьями и молчи.

      Все трое замерли, едва дыша. Лодка продолжала раскачиваться, но не двигалась. Казалось, кто-то держал ее снаружи. И это было самое страшное, потому что тот, кто поймал лодку, в любой момент мог захотеть проверить ее содержимое. И тогда конец самому выдающемуся шусю эпохи. Тогда некому будет показывать путь к чародею. А жалкая не то жена, не то прислуга в переднике, которая ждет в отдаленной норе? Что станет с ней, если Шусь никогда, никогда не вернется?

      Картины одна ярче другой мелькали в сознании Римсы. В носу у нее защипало от внезапной жалости к учителю, распластанному на полу в куче сухих листьев.

      – Скажите, белластунги едят шусей? – спросила она, стараясь не всхлипывать от сострадательного умиления.

      – Едят, едят! И еще они особенно любят таких безмозглых девчонок, как ты! – негодующе прошипел учитель и глубже зарылся в листву.

      «Позвольте представиться… , …не так знакомятся в хорошем обществе», – вспомнила Римса церемонное поведение, блеск и важность Шуся при первой встрече. Жалость, которую она испытывала еще минуту назад, растаяла, как легкий снежок под солнцем.

      И, несмотря на то, что лодка по-прежнему стояла на месте, что кто-то страшный снаружи держал ее, Римса вдруг развеселилась. Может быть, это было веселье отчаяния, может быть, врожденное бесстрашие. Все Са отличаются мужеством, хотя они были и остаются самыми малыми из малых обитателей леса. Приступ веселья толкался внутри Римсы, растягивал губы в  улыбке, чесался на кончике языка.

      – Какие эти белластунги ужасные, – зашептала она страшным голосом. – А, может быть, это перозавр. Тогда он начнет долбить лодку, и мы утонем. Вы хорошо плаваете?

      Вопрос повис в гробовом молчании.

      – Ужасные клювы у перозавров, длинные и крепкие. Мы здесь как в ловушке. Он обязательно до нас доберется и тогда…

      – А-а-а! – пронзительно заверещал шусенок