Сталинград. Том третий. Над нами мессеры кружили. Андрей Воронов-Оренбургский

беседующая группа умолкала – скучала, если в ней кончались темы или назревало досадное разногласие, он тут же оказывался рядом, вставлял несколько острых, ободряющих фраз, давал разговору иное, дружелюбное и конструктивное направление. Так сказать, «подкручивал ослабевшие пружины общего механизма», бросая на каждого магический пучок радужных алмазных лучей, продолжал свой обход…

      * * *

      Между тем справедливые опасения за судьбы еврейства в Германии, всё чаще звучавшие на тайных собраниях, были совершенно реальными и вызывали серьёзные опасения. А к началу 30-х годов, когда по улицам городов Германии уже открыть маршировали с выбритыми затылками штурмовики – коричневорубашечники, – сверхопасения. Несправедливый, позорный Версальский мир действительно обрёк население Германии на жесточайшие тяготы. Оголтелая инфляция и жуткая безработица все туже затягивали петлю на шее обостряя при этом бытовой национализм и ярую юдофобию.

      Да, огромные деньги, суперденьги во все времена решали в мире практически всё…Но даже они не могли помешать освободительной идее немецкого народа. Идеи социальной справедливости, уважения и равноправия. Древний инстинкт самосохранения нации вспыхнул в сердцах немцев. «Тупые тевтонцы» – стали стремительно пробуждаться, сбрасывая с себя вериги терпимости, толерантности и прочей талмудической схоластики, навязанной миру либеральными начётниками и демократическими двуликими буквоедами.

      Да, «презренные баварские псы» просыпались, и щёлкая клыками, начинали искать, налитыми дикой яростью взглядами, – врагов.

      Это прекрасно усвоили экстремисты всех мастей и калибров. Они сумели ловко – оперативно использовать в своих интересах остервенелую ярость народа, годами бесправия, накопившуюся в нём ненависть. Указать врагов нации и направить эту ненависть в нужное им русло, дав при этом немецкому обывателю, пусть и простые, зато «зажигательные» и «доходчивые» лозунги. Недаром Геббельс в ту пору беспрестанно повторял реплику из драмы Вольфганга Гетца: «Дай Ты нам Боже цели – безразлично какие!» А сам писал в повести «Михаэль»: «Не так важно, во что мы верим, важно, что мы верим. К чёрту условности старого, прогнившего мира. Нам нужен новый и новый железный порядок!»

      Глава 7

      14 августа 1942 года.

      День выдался ясный, устойчиво солнечный, знойный. Ощутимо близкий дыбился фронт, пугающе и призывно он громыхал громами канонады тяжёлых орудий, как некое пульсирующее царство Зла.

      Судорожно стягивавшиеся к Сталинграду армии обеих сторон, дышали предсмертной лихорадкой; спешно под страхом расстрела подвозились огромные поезда – обозы с боевыми припасами, продовольствием.

      Армии многоруко тянулись к призрачным, желанным словам – «разгром», «победа», «виктория».

      Армии по-разному вдохновляемые своими вождями: одни – понукаемые истерическими нацистскими призывами – криками фанатичного фюрера, зомбировано маршировали в июльско-августовском наступлении…Другие – взнузданные