В поисках любви. Антон Сибиряков

мне силы слушать этот голос, рассказывающий о смертях так, будто все чувства в мире исчезли, обратившись в мертвые горы. Я не могу понять его, не силюсь разобраться в сказанном. Все мои мысли с ней. Я отпустил ее руку…

      – Вчера псих один убил и изнасиловал собственную дочь…

      Кишки скручиваются в узлы. Сжимаю челюсти, пережидая боль.

      – Забаррикадировался в квартире и принялся отстреливаться…

      Он говорит и говорит. Не останавливаясь. Буднично, точно за кружкой чая.

      «…заканчиваются язвами…»

      Хочу уйти. Но не могу.

      – …чертов город!..

      Я киваю. Да. Это правда.

      – Мне нужно работать, – слышу свой голос. Не могу оторвать взгляда от обветренных губ. Ненавижу их за ту, единственную улыбку.

      – Конечно…

      Стараюсь быть вежливым, но вижу белые, искусственные зубы и отворачиваюсь. Когда-нибудь все это сломает меня. Но не сейчас.

      – Да, Антон…

      Голос что-то забыл, увлекшись страшными рассказами. То, что принес для меня.

      – Да?

      – Ее личность уже установлена.

      Жду. Чувствую, как чудовище, стоящее позади, расплывается в ухмылке. И пробует ее имя на вкус.

      – Оксана…

      Не слышу фамилии.

      – 22 года…

      Касаюсь дрожащими пальцами лба – совсем ребенок.

      – Родители приедут завтра. Она не местная, училась здесь…

      Это не мое дело. Все, что нужно, я уже услышал. Ее имя. Ее цифры.

      – И что им не живется, Антон? Я вот…

      – Спасибо! – эта резкость необходима. Иначе он не остановится.

      Губы недовольно чмокают. Желание ударить по ним взрастает внутри колючим сорняком, разрывающим грудь. Но все прекращается. Голос смолкает, и я снова возвращаюсь к ней.

      – Оксана… – слово, потерявшее вес.

      Провожу рукой по ее волосам. Они липнут к пальцам, оставляя на коже красную вязь.

      – Это только начало, Оксана.

      Ее боль не прекратит расти. Она перекинется, словно пожар, на всех, кто смел стоять рядом, кто думал, что сможет подарить ей любовь. На старых родителей, забывших о дочери, на братьев и сестер, утопающих в глупых проблемах, на влюбленных в ее детскую красоту мальчуганов. Этот огонь будет сжирать их всех, выжигая изнутри. Он превратит черные волосы и голубые глаза в пепел, который навсегда осядет в сердцах. И все с этого момента станет по-другому.

      Я знаю это. Я видел.

      Последний раз заглядываю к ней в глаза. Прощаюсь. Они смотрят на меня. Все так же смотрят.

      – Я не могу тебе ничего обещать.

      Поиски убийцы будут тяжелыми.

      Осторожно, чуть касаясь пальцами, опускаю ее измученные веки. И, кажется, вижу слезы в уголках зеленых глаз.

      – Прощай.

      Это так страшно, когда мертвые плачут.

      Подзываю санитаров. Они раскладывают грязные носилки, пропитанные кровью. Перекладывают тело на них и уносят прочь, в холодное осеннее утро, сливаясь с ним, точно призраки предстоящей зимы.

      Под ногами, на полу – красные, вязкие лужи.