В поисках любви. Антон Сибиряков

Огонь обвивает обугленную плоть, скользит по ней, будто шелковая ткань.

      – Совсем не больно, – она рассматривает полыхающую ладонь. – Я горю, Антон. Почему я вся горю?..

      Пламя взбирается по плечу, впивается в грудь, в лицо, смыкается на шее. Ноги мои дрожат, больше не держат меня, и я оседаю на колени, не чувствуя их разбитой боли. Только глаза – глубокие выжженные дыры, засыпанные солью. Только они…

      – Ты горишь от любви, Лера…

      – Правда?

      Она медленно превращается в пепел. Его черно-белые листья летят ко мне, касаются щек, ложатся на плечи, падают на асфальт. И на секунду, на некий миг, не подвластный времени, она обнимает меня, крепко прижимая к своему, почти невесомому телу. Теплые губы касаются уха.

      – Любимый…

      И я улыбаюсь. Пытаюсь прижать ее к себе, но руки смыкают пустоту. Сжимаю в безысходности кулаки и, в удивлении, обнаруживаю в ладонях мягкую золу. Разжимаю пальцы. Черную сажу тут же подхватывает ветер, и она, легкими змейками струясь по линиям судьбы, исчезает навсегда.

      В правой ладони лежит ключ – серая сталь, погрызенная клыками замочной скважины. Разглядывая странный подарок из сумрака, не замечаю, что сижу в черном круге, начерченным пеплом. И когда поднимаюсь, лишь тогда…

      – Что?..

      Гляжу в недоумении себе под ноги. Отступаю за пределы круга. И только теперь различаю жирную букву «В», заключенную внутрь кольца.

      Вдалеке слышится вой сирен. Поднимаю голову. Стая проснулась. Услышала стоны покалеченных собратьев и теперь спешит им на выручку, когтями выбивая из земли мерзлые комья грязи. Мне нужно уходить, но я не знаю куда… То, что я видел здесь…было ли это сном?..

      Под ногами только блестящий инеем асфальт. Никаких знаков.

      – Ключ…

      Он все еще в моей руке. Что он готов показать мне? Какие из дверей – открыть?

      Снимаю с плеча автомат и забрасываю на козырек подъезда.

      “Ты не отступишься.”

      Шепот из бездны.

      – Нет…

      “Тогда готовься шагнуть во мрак.”

      Веки слипаются. Серая округа раскручивается, словно пустая карусель. Сирены становятся ближе. Не воют больше. Жалобно скулят по погибшим друзьям. Ухожу не оглядываясь. Оставленное здесь оружие собьет мой след. Подарит еще несколько минут форы. Город проснется. И я сумею затеряться в толпе.

      Иду все быстрее… Бегу. Морозный воздух проникает в легкие, рвет горло. Прошел всего лишь день, а мне кажется, что я бегу уже целую жизнь. Усталость болтается за спиной тяжелым рюкзаком. Пригибает к земле.

      Город оживает. Встречаю румяных детей, спешащих в школу. Их бледных родителей, с опухшими ото сна лицами. Дворников, с метлами наперевес. По дорогам скользят первые автомобили. Как конфетки-ассорти, высыпанные из железных баночек-гаражей, они катятся по улочкам в самые дальние уголки города. Подмигивают друг другу красными огнями, улыбаются, сигналят. Ловлю одну из них взмахом руки и протискиваюсь на заднее сидение. Водитель не оборачивается. Его глаза глядят на меня с узкой полоски зеркальца. Переключает ручку скоростей.

      – Куда?

      – В морг.

      Усмехается:

      – Повезло