Нуманция. Елена Турлякова

собственными словами, ничего не сказала, только убрала упавшие пряди волос с шеи, открывая горло, и Марций увидел чёткие точки синяков от пальцев пятерни. Овидий держал её за горло, поэтому и показывал только спину.

      – Вот сволочь! – Марций поднялся резко. «Конечно же, ему жалко денег, которые он переплатил за порченый товар», – подумала девушка про себя.

      – Теперь вы вернёте меня обратно? – Холодный вопрос, и он ставил его перед выбором: что дороже? Деньги или она?

      – Нет!

      – Что вы со мной сделаете?

      – Я ещё подумаю. В будущем ты будешь стоить дороже, к тому же многие тебя сегодня видели, а фантазия у мужчин бурная…

      Она снова поперхнулась воздухом и отвернула лицо, помолчала и разомкнула губы:

      – А я-то думала, что вы – благородный человек.

      – Не по отношению к рабыням.

      – А к женщинам, детям, старикам разве вы не испытываете сострадания?

      – Я – военный, мне незнакомо сострадание вообще. Я убиваю, если получаю приказ.

      – Но вы же отпустили меня! Почему?

      Он пожал в ответ плечами и ответил ей:

      – Навряд ли это сострадание…

      – А что это?

      – Да кто его знает…

      Марций опять сел на трипод и вытянул ногу.

      – Развяжи мне калиг! – Это был приказ.

      Девушка поднялась со своего места и подошла, опустилась перед центурионом на колени, стала распутывать шнуры солдатского сапога, но узлы были настолько тяжёлыми, что она лишь сломала ноготь и отстранилась, безвольно склонив плечи.

      – Ты ни на что не годна. – Поймал её за руку, сжал девичьи пальцы в кулаке, поднося к лицу. – Такими руками только знаешь что делать?.. Мужчины были бы довольны… Ты даже простого сделать не можешь!

      Отбросил её руку, сам развязал узлы и освободил первые несколько звеньев петель, заговорил:

      – Если попытаешься сбежать – найду сам лично, за себя не ручаюсь. Женщин бить не в моих правилах, но если я это сделаю, грубость Овидия покажется тебе лаской… Сбежишь второй раз – поймаю и отдам солдатам… Будет хуже смерти, это я тебе обещаю… – Девчонка отстранилась в сторону, словно её уже ударили. – Будешь делать всё, что я скажу! – Распутал остальные шнуры и взялся за другую ногу, говоря одновременно: – По лагерю чтоб не шарилась, из-под легионеров я тебя доставать не собираюсь, попадёшь в их руки – можешь не орать, всё равно не отпустят… – Поднял голову, посмотрел в упор. – И никогда не перебивай меня. Ты меня поняла? – Она молчала тревожно, нахмуренно. – Я не слышу!

      – Да…

      – Громче!

      – Я поняла вас!

      – Ну вот и хорошо! Понятливая… – Он освободился от калиг и поднялся. – Поешь и ложись спать.

      Всю ночь она не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, боясь, что новый хозяин придёт к ней, она прислушивалась, настороженно приподнимая голову от подушки. А утром узнала, что он уже ушёл, и заснула как убитая.

* * *

      Он вернулся только к обеду, застал её за расчёсыванием волос и замер, глядя на её руки: снующие в прядях тонкие пальцы.

      Из-за