Аккорд. Александр Солин

будто это нормально, как будто так и положено… А потом на полном серьезе удивлялся, за что я его бросила…"

      Я слушал и ласкал ее, радуя шершавые ладони теплой отзывчивостью кожи. Вдруг Лара подняла голову и воскликнула:

      "Нет, правда, никак не могу поверить – ты и со мной! Что случилось, Юрочка? Тебе что, тоже изменили?"

      "А что, разве мне не могут изменить?"

      "Тебе? Изменить? Ой, уморил!" – уронив голову мне на грудь, разразилась она задыхающимся смехом.

      "А вот представь себе – изменили!" – с вызовом воскликнул я.

      "Ну, ну, рассказывай!"

      "А вот послушай!"

      И я тут же, на ходу сочинил из пяти моих историй жуткую мелодраму, в которой меня полгода водили за нос, а затем коварно бросили. Украсив рассказ красочными подробностями (благотворное влияние Софи), я и сам поверил своему вымыслу. Тем более что наполовину он был правдив: если в жизни меня за нос и не водили, то бросали точно – с помертвевшим лицом, кипящими слезами и душевными обмороками. Сегодня я знаю две вещи: во-первых, измена, как и болезнь, случается не вдруг, а во-вторых, всякая женщина способна изменить. И если она это отрицает, значит, плохо себя знает.

      "Что, это правда?" – недоверчиво спросила Лара.

      "Ну да!" – горячо заверил я ее.

      "Ну, не знаю…" – сказала Лара, и нежной рукой погладила меня по плечу.

      Я подхватил ее пальчики и с благодарностью к ним прильнул. Пусть думает, что я тоже нуждаюсь в утешении. Тем более, так оно и было.

      3

      Когда-то где-то я прочитал, что писателем может считаться только тот, кто способен отделить мысль от чувства. Со временем я, однако, понял, что писателю, который не хочет, чтобы его произведение превратилось в собрание афоризмов, подобному сепаратизму предаваться не следует. Именно чувства должны занимать его прежде всего. Слова соблазнят и обманут, а чувства – никогда. По моему мнению, настоящий писатель – это тот, кто способен формулировать чувства, оставив мыслям псевдонаучные трактаты, вроде моего. Возможно, я не прав. Возможно, таков ход моей торопливой мысли, желающей добраться до сути кратчайшим путем. Например, темному смыслу выражения "Время есть отношение бытия к небытию" я предпочитаю мою однозначную, а главное, научную формулировку "Время есть бытие небытия". Так вот: я благодарен Ларе за то, что она своим бытием наполнила мое небытие.

      У нее были мягкие, неслучайные черты, но им не хватало некой жизненной искры. И вот что я имею в виду.

      Однажды в расхристанные девяностые мы решили подарить нашему иностранному партнеру, каких немало наезжало к нам в ту пору, что-нибудь национальное. Картину например. Время было похабное и циничное, и шедевры валялись буквально под ногами. Я пошел на Арбат и стал приглядываться к творениям доморощенных творцов. Искал характерный русский пейзаж, глядя на который глаза одаряемого туманились бы слезой (в память о бесплатных попойках), и вслед им растроганно звучало бы: "O, yes, Moscou, Russia!" Искал и не находил. Притом что выбор был на любой вкус – от пролеска до бурлеска. Только вот заключенный в рамки мир был какой-то правильный