Аккорд. Александр Солин

Бах подойдет?"

      "Подойдет. И никаких частушек! Договорились?"

      "Железно, Сонечка!" – подписался я и пошел за ней туда, где еще ни разу не был.

      В большой прихожей нас встретила красивая, представительная дама с волнистыми волосами и недоверчивым взглядом.

      "Мама" – объявила Софи.

      "Белла Иосифовна" – протянула мама гордую, маленькую руку и окинула меня быстрым, предвзятым взглядом.

      Мне выделили тапочки и провели в гостиную, где был накрыт стол, за которым уже находились Сонины отец, брат и тетя с мужем. Меня усадили за стол и дали время оглядеться. Что ж, судя по гостиной – хорошая квартира, большая. На стенах фотографии, картины. Вдоль стен – новая мебель вперемежку со старой. Сидим, переглядываемся, улыбаемся. Женщины удалились на кухню, и тетин муж предложил:

      "А давайте по одной, пока женщин нет!"

      "А давайте!" – подхватил папа – красивый, добродушный, моложавый мужчина, шумной манерой держаться чем-то напоминавший моего отца.

      Выпили, и я тут же доложил все, что думал про американский империализм и его лакеев. Папа с дядей поддакивали, а брат тонко ухмылялся.

      "А вы, Юра, сами откуда будете?" – спросил папа.

      "Из Подольска. Здесь, недалеко" – говорю.

      "И родители есть?" – говорит.

      "А как же! – отвечаю. – Все как положено – батя, мать, все при деле!"

      "А кем они у вас работают, если не секрет?"

      "Мать – плановик на заводе, отец там же финансами командует"

      "О, это славно! – радуется папа. – А сами где учитесь?"

      "В Плехановке. Четвертый курс"

      В общем, допросили по полной программе. Ладно, сидим дальше, говорим потихоньку о том, о сем. Старики – ничего, а брат Сонькин молчит, но вижу – не нравлюсь я ему. Ладно, думаю, видал я вас таких, кучерявых! Тут женщины окончательно пришли и к нам присоединились. Налили, сказали и выпили за знакомство. Я вдруг ощутил зверский аппетит и набросился на еду. Вкус у еды, можно сказать, специфический, но я мел все подряд. Софи только подкладывать успевала. Мама напротив меня сидит и такие, вижу, на меня скептические взгляды бросает! Отец – ничего. Подливает, шутит, глаза добрые. Брат посидел-посидел с нами, да и отвалил. "Ну и хрен с тобой" – думаю. Наконец в еде вышла пауза, и мама спрашивает:

      "А вы, Юра, сами откуда будете?"

      "Да из Подольска, – отвечаю. – Тут, недалеко. Я уже говорил"

      "А-а! Ну, я, наверное, на кухне была! А учитесь где?"

      "В Плехановке. Четвертый курс. Я уже говорил"

      "А-а! Ну, я, наверное, не слышала. А после института куда собираетесь?"

      "Это уж куда партия пошлет!" – говорю.

      "А вы что, партийный?" – испугалась мама.

      "Нет – отвечаю, – это у меня шутка такая! Но вступать все равно придется. Без этого сегодня никуда"

      "Кстати, насчет шуток! – говорит папа. – Вот вам свежий анекдот!"

      И рассказывает анекдот про старого еврея. Хорошо рассказал. Я от души посмеялся. Потом еще один, и тоже про евреев. У меня даже слезы выступили. Потом дядя загнул, потом снова папа. Все довольны, все смеются. Я тоже хотел, было, встрять, но