Не все клопу масленица. Галина Полынская

вот выражением лица? Даже не лица, а морды! Я даже и понять-то толком не могу, что у нее изображено на портрете: это ни скука, ни недовольство, ни капризность… это вообще не пойми что! А взгляд-то, взгляд каков, тяжелый, исподлобья, страшный какой-то…

      – Тай, ты можешь говорить потише? Смотрела я недавно сюжет о какой-то психушке, так вот там подобные лица с похожими взглядами через одного.

      Тайка уставилась на меня.

      – Ты права Сена! А я все никак не могла подобрать определения! Ты абсолютно права, у нее же на лице написано какое-то психическое отклонение!

      – Тая, ты можешь убавить звук? Орешь на весь вагон.

      – У меня эмоции, я с ними не справляюсь. Да, помнишь, Горбачев говорил, что мама этого симпампусика говорила…

      – Я помню, кто чего говорил.

      – Интересно, она всегда была «с приветом» или двинулась в последнее время?

      – Позвоним Славе, договоримся о встрече и всё у него выспросим.

      Честно признаться, когда я очень сильно хочу есть, мне довольно сложно рассуждать на тему чужих психических отклонений, а есть мне хотелось сильнее некуда. А еще, когда я голодная, я ужасно злая…

      – Рязанский проспект, – сообщили динамики.

      О, какое счастье, следующая наша! Сразу еды куплю! Много! Так… стоп. На что же я ее куплю? Последние денежные средства потрачены на пивной наперсток в «Констанции»…

      – Тая, у тебя деньги есть?

      – А что? – она оторвалась от пристального изучения снимка. Кажется, она уже и понюхала, и на зуб попробовала эту несчастную фоту.

      – Продуктов питания бы купить.

      – Купим, не боись. Ты знаешь, я вот еще чего думаю…

      – Таюш, – тихонько взвыла я, – давай домой попадем, съедим чего-нибудь, а потом я с наслаждением выслушаю все твои соображения.

      Вот ведь человек какой, то ничего делать не заставишь, то остановить невозможно.

      – Выхино. Конечная, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

      Ой, а нам дальше и не надо.

      В магазинчике у автобусной остановки затарились продуктами и поспешно запрыгнули в очень кстати подошедшую маршрутку.

      – Сейчас домой придем и сразу же позвоню Конякину, отпрошусь на неопределенный срок и заживу припеваючи, – мечтала я, стараясь не смотреть в сторону толстого дядьки с пакетом, сидевшего напротив. Из пакета доносился душераздирающий аромат курицы гриль. На мою зверски голодную психику это действовало разрушительно.

      – Это правильно, это верно, – кивнула Тая, – и работать, и расследовать Ирины завороты, право скажем, чересчур.

      – Вот и я о том же. Нет, все-таки в расследованиях есть ощутимая польза – не надо чуть свет вставать, тащиться на работу и выматывать последние нервы.

      Интересно, дядя с грилем далеко едет или сойдет скоро? Пока я не сошла с ума от его курицы… очень, очень вкусной горячей курицы… любопытно, она в лаваш завернута или так, просто? Лучше, конечно, когда в лаваш…

      – Уважаемый! – крикнула Тайка водителю. – На повороте остановите! Сена, идем, чего ты застыла?

      Мы покинули маршрутное