Дом в Вечерних песках. Парэк О'Доннелл

дядя? Ну а нам-то откуда это знать?

      – Простите, – извинился Гидеон. – Боюсь, я не объяснил должным образом свое затруднение. Дело в том, что из-за учебы я почти все время живу в Кембридже и еще не имел возможности навестить дядю по его новому адресу. Я почти уверен, что это и есть его дом, но номера на двери нет. Если вы будете так милостивы и назовете номер своего дома, я сумею определить, туда ли я пришел.

      Белла расплылась в улыбке, глядя на него.

      – Очаровательно. Просто очаровательно. Вы не находите, мистер Таунсенд?

      – Аки жаворонок, – согласился с ней ее спутник. – Так что он говорит?

      – Мистер Таунсенд! – Белла подлетела к нему и ткнула его в живот. – Вы же у нас инспекторный строитель! Ой, вот балда! Строительный инспектор, я хотела сказать, ученый человек. Какой дом у вашего дяди, лапочка?

      – Номер шесть, мадам. Насколько я понимаю, это меблированные комнаты, где он снимает жилье.

      – Ну, тогда понятно, – протянул мистер Таунсенд.

      – Простите, сэр. Что вам понятно?

      – Почему на двери нет номера. С шестерками это не имеет смысла. Гвоздь вылез, и номер перевернулся. И вот вам уже вместо шестерки – девятка. Ошиблись на три дома.

      – Вы правы, сэр. – Гидеон постарался голосом не выдать своего нетерпения. – Полностью с вами согласен.

      – А если в номере есть шесть и девять? – расхохоталась Белла. – Вы ведь знаете, что такое шесть и девять, дорогой?

      Гидеон чуть склонил голову.

      – Да, если вы имеете в виду то, на что я подумал.

      Белла и мистер Таунсенд скорчились от смеха. Гидеон в смятении огляделся и, воспользовавшись тем, что про него на время позабыли, шаг за шагом стал пятиться от веселой парочки.

      – Ох, грехи наши тяжкие, придется за них отвечать, – произнесла Белла, немного успокоившись. – Не обращайте на нас внимания, любовь моя. Это номер четыре, так что вы не ошиблись. Значит, ваш дядя квартирует у миссис Кумб?

      – Я вам крайне признателен, мадам. Имени домовладелицы дядя не упоминал, а мне самому еще только предстоит с ней познакомиться. До вашего появления я все стучался и стучался, но, очевидно, ее тоже нет дома.

      – Да дома она, даже не сомневайтесь, только стучаться вы к ней будете до посинения. Глуха как пень миссис Кумб, по крайней мере, когда ей это удобно. Он, часом, не полицейский, а? Ваш дядя?

      – Полицейский? Нет, мадам. Мой дядя – священник. Вы знакомы с его преподобием Гербертом Нейи?

      – Со стариной Нелли? – Она слегка потерла ладонью глаз и размазала косметику, что придало мягкости выражению ее лица. – Кто ж его не знает?

      – Это вы о ком? О старине Нелли? – уточнил Таунсенд.

      – Так мы его называем. Уж больно трудно его фамилию правильно выговорить. Но он не возражает. Славный старичок ваш дядя. Вечно старается добрые дела делать. И человек сам по себе мягкий, да благословит его Господь. Не то что другие священники.

      По отношению к племяннику дядя мягкости никогда не проявлял, и Гидеон, услышав о нем столь лестный отзыв, даже немного обиделся.

      – Я рад, что о моем опекуне ходит добрая