Дом в Вечерних песках. Парэк О'Доннелл

мистер Кару. Я думала, что, может…

      – Что, может, мы снова стали вам доверять? Его светлость – благожелательный человек, мисс Тулл, но далеко не дурак. Еще месяца не миновало с тех пор, как мы обнаружили в вашем саквояже вещи, которые вам не принадлежали.

      – Мистер Кару, я знала, что вы их хватитесь, но просто хотела доделать работу дома. Зачем бы еще я стала их брать? За кого вы меня принимаете?

      Взгляд дворецкого потемнел, с угрожающим видом он медленно поднялся со стула. Эстер отпрянула, хотя знала, что гнев его притворный. Не по делу разболталась, отругала она себя.

      – Вы забываетесь, мисс Тулл, – сказал мистер Кару. – Вас никто ни в чем не обвинял. Во всяком случае, пока. Однако его светлость на сей счет оставил четкие распоряжения. Вы не должны приносить ничего, кроме принадлежностей для шитья, и тем более ничего не выносить. Лорд Страйт полагал, что он ясно выразился. Но, возможно, вы его не поняли.

      Эстер почувствовала, что ее покачивает. И не только от боли. Она не ужинала и вообще ничего не ела с самого утра.

      – Он ясно выразился, мистер Кару.

      – Очень хорошо, мисс Тулл. – Дворецкий наклонил голову, лбом почти касаясь ее лба. – Я очень рад это слышать. Значит, вы помните, что особенно его заботит?

      – Помню.

      – Помните его слова?

      – Помню… помню, мистер Кару, только не точь-в-точь.

      – Его светлость держит много слуг, дает работу многим лавочникам и ремесленникам. У каждого из них свои обязанности, но все должны соблюдать одно условие. Помните, что это за условие?

      – Да, мистер Кару.

      – Какое же? Из вас что, каждое слово клещами тащить нужно? Какова первейшая обязанность человека, нанятого его светлостью?

      – Держать язык за зубами, мистер Кару.

      – Не слышу. – Он поднес ладонь к своему мясистому уху.

      – Держать язык за зубами, мистер Кару.

      Дворецкий подождал еще несколько секунд и затем отстранился от Эстер. Она стояла, опустив глаза, но чувствовала на себе его пристальный взгляд.

      – Что ж, очень хорошо. – Он снова сел. – Приступайте, мисс Тулл.

      Ей потребовалось несколько минут, чтобы опустошить саквояж. Она и без того нервничала, а под его пронизывающим оком и вовсе стала неуклюжей – шилом проткнула манжету своего платья, выронила ножницы. Когда все вещи были выложены, оказалось, на столе уже почти не осталось свободного пятачка. Фасон одеяния, что ей заказали, действительно был очень сложный, а швейная машинка годилась лишь для самых простых стежков. Пожалуй, в ее наборе приспособлений не было ни одного, которым бы она не воспользовалась за последние недели.

      Мистер Кару взял лампу и, медленно водя ею над столом, стал светить на катушки и наперстки, на иглы и крючки, время от времени переворачивая или беря в руки тот или иной предмет, чтобы рассмотреть его получше. Вряд ли ему известно предназначение хотя бы половины из этих приспособлений, подумала Эстер. Тускло блеснуло лезвие стилета, который он поднес к свету. Им обычно прорезали отверстия, но