Она дракон!. Слава Соло

щина!

      Шутка ли? Восемнадцать лет бывает только раз в жизни!

      Самодовольная улыбка отражалась в зеркале, а глаза буквально искрили. Ну держитесь архимаги! Ради права первой ночи с Марикой Дюрейн, вы будете бежать, расталкивая друг друга локтями!

      Поговаривали, что стихийники – самые страстные любовники, а после ночи с любым из них, в женщине рождается какой-то новый особый дар. Во мне-то дар уже сидел, вот только я еще тогда не знала об этом.

      Так вот, стихийники. О них мечтала каждая девушка: Симаргл, Геб, Стрий и Агидель. Четыре архимага, отвечавшие каждый за свою стихию: воздух, огонь, воду и землю. Иногда они вступали в связь с простыми девушками, но только если она была невинна. И это считалось величайшей честью для семьи. Стихийники не могли вступать в брак, но даже делить с ними ложе считалось величайшей из почестей. Семья такой девушки возвышалась и становилась «приближенной к богам».

      Я не сильно разбиралась в том, что значит «делить с ними ложе», но вызвать их восхищенные взгляды восемнадцатилетней мне ох как хотелось.

      В воображении я рисовала как войду в зал, и все они четверо, красавцы, шагнут мне навстречу, протягивая руку.

      Я аж зарделась от такого удовольствия.

      Так все это мне рисовалось.

      Более того, в своем восемнадцатилетнем максимализме и самоуверенности, я совершенно не рассчитывала, что что-то может пойти не так. Не по плану.

      – Марика, спустись вниз, дочка! – это голос отца, доносящийся снизу.

      Среагировала тут же, бросаясь к нему вниз прямо босиком.

      А там передо мной раскинулась уже привычная картинка: моя братец, Антуан, валялся без чувств на диване в позе звезды, а возле него причитала матушка.

      – Фарид, мальчику плохо! – она махала возле него шелковым платочком.

      – Мальчик опять в дрова, Коста, – хмуро отзывается отец.

      – Ну что ты такое говоришь, – охает мать, – у него просто стресс! Ты хоть представляешь как ему непросто жить!

      – Да неужели? – отец складывает руки на груди, и недовольно шевелит усами.

      Я прыскаю, потому что это всегда ужасно меня смешит.

      Фарид Дюрейн поворачивается на звук, и его лицо тут же светлеет:

      – Вот ты где, маленький бесенок! Иди-ка сюда и продемонстрируй матери свой прием по приведению брата в чувства.

      – Легко, – со смешком отзываюсь я.

      Задрав юбку, чтобы не запачкать, я с достоинством леди прохожу в каминный зал, где все украшено в цветах нашего дома: красном и черном.

      – Будь с ним поласковее, – шепчет мать, сводя брови.

      Поласковее с ним будет охотник, когда в брате проявится дар.

      Но эту шутейку я конечно не озвучиваю, у мамы вообще с чувством юмора туговато.

      Предчувствуя, что мой прием ей не понравится, я делаю все максимально быстро: хватаю кувшин с водой и опорожняю его резким движением на Антуана.

      С ором, достойным реального дракона, он вскакивает на ноги, в сердцах выхватывая кортик из-за пазухи:

      – Убью!

      Уже наученная его реакцией, я отскакиваю в сторону, весело смеясь.

      Мать причитает вокруг него, приглаживая волосы, и бросает на меня недовольные взгляды. Она явно не в восторге от моих манер.

      А вот отец напротив, прячет улыбку в усах, но ему это удается достаточно плохо.

      – Маленькая негодяйка! – вопит брат. – Ну погоду у меня, дождешься ты, когда пройдет моя инициация, вот тогда получишь отборную порцию огненного заряда!

      – Вообще-то, младший у нас ты, – дразню я, показывая ему язык, – а с такими успехами, покарать ты меня сможешь разве что ароматом перегара!

      Брат с ревом бросается на смеющуюся меня, и мы носимся вокруг стола: я от него, а он, явно проигрывая с текущей координацией, следом.

      – Дети! – отец призывает к порядку. – Хватит дурачится, нам уже давно пора выходить! Антуан, отстань от сестры, испортишь платье, а портниха потом оттаскает тебя за ухо.

      Недовольный поражением брат бросает на меня последний взгляд, преисполненный праведного гнева, прежде чем уйти переодеваться в свою комнату.

      – Марика, детка, дыши ровнее, – призывает отец, – негоже леди устраивать такие игры в твоем возрасте.

      И правда.

      Я только сейчас понимаю, что дыхание никак не желает восстанавливаться после этой сумасшедшей гонки. Хотя, если подумать, не такая уж и сумасшедшая она была. Мы с Антуаном устраивали забеги и покруче.

      – Марика, – обеспокоенно произносит мать, – ты себя точно хорошо чувствуешь? – Она подходит вплотную, прикладывая мне ладонь ко лбу. – Да ты вся горишь!

      – Жар? – обеспокоенно спрашивает отец, тоже подходя ближе.

      – Очень на то похоже, – хмурится мама.

      – Мы поедем на бал! – восклицаю я, отпрыгивая от них. – Сейчас все пройдет, это просто из-за бега, я сейчас отдышусь и все будет отлично!

      Папа