Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти. Виктор Бакин

посадят. Но пока до них добрались и убрали холмик вместе с табличкой, незадачливый фотохудожник А. Лапин сфотографировал «могилку с табличкой» и передал экземпляр фотографии Куняеву. Другой экземпляр фотоработы Лапина гулял по его персональным выставкам под названием «Майор Петров».

      Куняев пишет со скорбью: «Вечерело, народ постепенно расходился. Я смог оглядеться вокруг и увидел то, что можно было бы предположить. Вокруг была истоптанная, ровная земля. Могилы майора Петрова не существовало.

      Я не могу себе представить, чтобы поклонники Блока, Твардовского, Заболоцкого или Пастернака могли позволить себе из любви к своему божеству равнодушно топтаться на чужих могилах».

      Может быть, на этот репортаж можно было бы не обращать внимания, но спустя полгода в № 12 этого же журнала появляется подборка читательских писем, пришедших в ответ на статью Куняева: «С большим удовлетворением прочитал…», «В основном я согласен с позицией…», «Стыдно и грустно. Конечно, такая оголтелая толпа могла затоптать могилу майора Петрова – яркая их характеристика. Побольше подобных выступлений…», «Затоптанная могила майора Петрова рядом с могилой «идола» меня гнетет…» – пишет преподаватель Воронежского университета О. Разводова. И так далее… Мертвого Высоцкого призывали к ответу за то, что кто-то топчет чьи-то захоронения!

      Когда печаталась эта подборка писем, работники журнала уже знали, что могилы Петрова рядом с могилой Высоцкого не было, а потому и затоптать ее никто «оголтелый» просто не мог.

      Всю свою публицистику Куняев оформляет в книгу «Огонь, мерцающий в сосуде», выпущенную издательством «Современник» в 1986 году. Здесь творчество Высоцкого он обобщает как «фельетонизм, бытовой анекдот, лихой скепсис, пародию на жизнь». «Высоцкий многое отдавал за эстрадный успех. У «златоустого блатаря», по которому, как сказал Вознесенский, должна рыдать Россия, нет ни одной светлой песни о ней, о ее великой истории, о русском характере, песни, написанной любовью или хотя бы блоковским чувством…» «Знаменитый бард ради эстрадного успеха, «ради красного словца» не щадил наших национальных святынь, песни эти не боролись с распадом, а, наоборот, эстетически обрамляли его»… Русские дети, утверждает Куняев, лишены теперь возможности читать сказки Пушкина из-за пародийности песен Высоцкого. Очевидно, Куняев никогда не слышал о более ранних пародиях, принадлежащих И. Тургеневу или Н. Некрасову. Себе в поддержку Куняев пригласил композитора, Героя Соц. Труда, лауреата Ленинской премии Георгия Свиридова: «Не имея чести быть знакомым с вами лично, хочу пожать вам руку и поблагодарить за вашу замечательную статью. Как я понимаю, речь идет о сохранении крупных духовных ценностей, без которых жизнь теряет смысл. И дело не только в тех или иных именах литературного обихода…»

      И вновь повторяется ситуация 1968 года: тогда ниспровергатели Высоцкого опирались на Д. Кабалевского и В. Соловьева-Седого, теперь – на Свиридова.

      По-своему