Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти. Виктор Бакин

пристрастия составителя соседствовали здесь с соображениями лояльности, приличия, цензурной осторожности. Текстологи, проведя исследование текстов в сборнике путем сопоставления их с рукописями поэта, обнаружили свыше 400 (!) ошибок, опечаток и искажений. Кроме того, составитель сборника – секретарь Союза писателей СССР Р. Рождественский – позволил себе подправить, «улучшить», «облагозвучить» некоторые «несовершенные» места в стихах Высоцкого.

      В письмах требовали: «Не прикасайтесь к тексту! Он сказал лучше. Он прав!»;

      «Ну как можно было в песне «Черное золото» исправить “вперед и вниз” на “вперед и вглубь”? В стихотворении «Я не люблю» Рождественский вставил свое – “Но если надо, выстрелю в упор…”, а Высоцкий пел – “Я также против выстрелов в упор…”».

      Во втором издании, якобы исправленном, ошибок уже значительно меньше, но их немало и там. Б. Хмельницкий: «Нетерпимо редакторское своеволие, проявившееся кое-где при подготовке к печати второго издания сборника «Нерв». В стихотворении «Только – он не вернулся из боя» прекрасная, по-моему, строчка «Нынче вырвалась, будто из плена, весна», имеющая в виду май 45-го, одной лишь зачем-то исправленной буквой и добавлением знака препинания получает иной смысл: «Нынче вырвалось – будто из плена весна». А есть примеры и похлеще, когда редактор вписывает поэту псевдоромантические, затасканные образы… В фильме «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», где я снимался, звучали баллады Высоцкого. И пелось так: «Краткий век у забав – столько боли вокруг…» Одна только буква заменена при публикации – и мысль оказалась перевернутой с ног на голову: «…сколько воли вокруг…» К тому же еще и две финальные строфы переставлены местами, смещая и путая смысловые акценты.

      Грешно гримировать румянами и подмалевывать ясное и открытое лицо поэта».

      Ю. Карякин: «Впервые вижу я сейчас его строки напечатанными, впервые слежу их глазами, а на самом деле ведь только слышу их. Все равно они для меня только звучат, звучат только его голосом, и никак иначе. А вижу я сейчас не строчки, а его самого, его лицо, каменеющее, когда он поет, его набрякшую шею с жилами, готовыми разорваться от напряжения, так что и смотреть страшно, и глаз нельзя оторвать: так это мощно, красиво…»

      Стихи Высоцкого на бумаге многим тогда показались «неудобными» для чтения. Открыв сборник, читатели слышали знакомые мелодии. Но ведь так бывает с текстами любых, много раз услышанных песен. В числе таких читателей песен Высоцкого с бумажного листа оказался критик и литературовед В. Кожинов: «Я думаю, что люди, которые издали сборник Высоцкого, оказали ему дурную услугу. Они просто не понимают, что делают. Когда Высоцкий пел, причем не столько пел, сколько совершал определенное действо, все было прекрасно. Когда слушаешь его песни с бытового магнитофона, ощущаешь жест, поступок, а не просто какие-то слова, какую-то мелодию. Говорить же о поэзии как таковой здесь неправомочно, это просто разные виды искусства. Стихи Высоцкого не только до