Девять камер ее сердца. Джанис Парьят

Я всегда считал, что мне это идет и что в галстуках есть что-то плебейское. Но, возможно, в твоих глазах это выглядело просто устаревшим. Мне немногим больше пятидесяти, но в двадцать с небольшим это кажется чем-то за пределами световых лет.

      – Мы знакомы? – спросила ты, уставившись на меня.

      Я почти незаметно покачал головой. Вдруг я ясно представил, как обнимаю рукой твою талию, предпочтительно обнаженную. Ужасно непристойно.

      – Это платье? – услышал я собственный идиотский вопрос.

      Обычно я не таков; ведь все это простая, хорошо отрепетированная рутина, ну разве что другая сторона обычно не бывает такой обезоруживающе юной.

      – Я хотел сказать… это потрясающий наряд.

      – Спасибо. – Ты подняла руку, и рукав скатился по ней, как волна.

      – Где вы живете? – спросил я.

      – Там. – В квартире с еще двумя соседками.

      – Чем вы занимаетесь?

      – Особо ничем.

      Ты мне нравилась. Вот правда нравилась.

      Я спросил, утруждала ли ты себя когда-либо какими-то скучными вещами… ну, типа занятий в университете.

      Да, и ты уже закончила. Уже несколько лет назад. И, если уж я действительно хочу знать, добавила ты, ты только что уволилась со своей первой работы. Какая-то ерунда в одном из издательств.

      – Чем вы теперь хотите заниматься? – Едва я спросил это, как почувствовал, что пал в твоих глазах еще ниже.

      Но твой ответ был короток и ясен:

      – Я не знаю.

      Я не сдержался и рассмеялся.

      – Простите, – сказал я, – но я так давно не слышал такого. Вот она, привилегия юности, вызывающая зависть у стариков.

      – Вы не старик.

      Я приподнял бокал.

      – Вы так любезны, – и ушел.

      Остаток вечера я провел в надежде, что это сработает.

      Вместо докучливого присутствия, как мог бы сделать кто-то другой, вместо продолжения разговора было гораздо умнее исчезнуть и понаблюдать, станешь ли ты отыскивать в этой комнате мое лицо, станешь ли встречаться со мной взглядом, если я пройду мимо. Я решил, что снова подойду к тебе уже только ближе к концу вечера – небрежно возникну возле тебя, словно из ниоткуда. Осторожно держа перед собой бокал. (Я воображал, что у меня, что называется, пальцы пианиста. Это считается артистичным и изящным, не правда ли? Этакая поэтическая чувственность?)

      Но вместо этого ты сама отыскала меня.

      – Знаете, я действительно так думаю.

      – Думаете что?

      – Что вы не старик.

      – Как мило, что вы об этом напоминаете.

      Ты густо покраснела и извинилась.

      – Я пошутил…

      – Нет, я не должна была…

      Со временем я узнал, что ты могла испытывать ненормальную, избыточную неловкость перед незнакомыми. Когда мне наконец удалось убедить тебя, что все в порядке, я предложил подбросить тебя домой. «Мне по пути, – сказал я. – И это будет лучшим доказательством, что у меня не осталось недобрых чувств».

      В машине мы молчали, прислушиваясь