Покупатель пенопласта. Яков Сычиков

(смородины), деревом, козырьком подъезда, юбкой, забухать и уехать внезапно в Малаховку на ночь, ржа неприличными конями в обкуренном тамбуре электрички.

      ***

      От одного старого торговца книгами в переходе на «Краснопресненской» я слышал упрек Платонову в том, что он слишком вычурный. Да, любой абзац Платонова годится для цитаты, и это не вычурность – это кишки смысла, внутренняя сторона любой сути, это песня песней и смыслы смыслов. «Сафронов знал, что социализм – это дело научное, и произносил слова так же логично и научно, давая им для прочности два смысла – основной и запасной, как всякому материалу».

      Все диалоги Платонова вполне реальные, но пересказанные на свой лад. Ему вменяли в вину, что он заговорил языком, к которому они только стремились, быстрее их самих. Просто у одного него хватило мастерства изобразить во всем потенциале и так присутствовавшее в жизни и изображаемое другими по чуть-чуть – щипками. А он охватил абсурд в полном объеме.

      ***

      Молодой человек, займите свое место… извините, – переменилась, – вы свободны сегодня вечером? В серванте отражалась она, в очках, в которых в свою очередь отражался свет лампы вечерней.

      ***

      Водка пластилином все чувства скрепляет воедино.

      ***

      Несмотря на всю сложность сценария, виртуозность операторской работы и прочих заслуг, которые заставляют получать истинное удовольствие от просмотра, – основной, центрирующей всю круговерть, идеей фильма Алексея Германа «Хрусталев, машину!»  было то, что Сталин тоже какает, а генералов в воронках с надписью: «Советское шампанское» тоже ебут в жопу черенком от лопаты.

      ***

      Цыгане в транспорте очень изобретательны, постоянно придумывают новые формы мошенничества. То славят русского бога во славу русского кошелька, то теперь ругают и бога, и священников, и просят помочь от чистого сердца или из-за атеистической солидарности. Держат лапу на пульсе тенденций.

      ***

      Сегодня видел в метро наимоднейшего рыжего человека в пальто цвета табака, белых ботинках, с двумя коричневыми чемоданами советского образца. Он был ко мне спиной и стремительно убегал вглубь толпы. Вместо того, чтобы проявить бдительность, я подумал, что он очень похож на чистильщика из «Её звали Никита». И возрадовался.

      ***

      Средний класс, я смотрю, борзеет все больше. Видимо, забыли, бляди, как горели усадьбы и рояли кверху ножками вылетали с карнизов. А потом будут жаловаться и проситься в эмиграцию, и писать оттуда мемуары о своих страданиях за рубежом. Впрочем, что писать, это раньше этот класс умел писать иногда, теперь это просто быдло подворовавшее где-то что-то.

      ***

      Нет ничего проще вести паблик Платонова и Филонова, объединенных.

      ***

      Когда я впервые услышал, о том, что Сталин написал на рукописи Платонова слово «подонок», то рассказчик обронил знатную деталь: «красным маркером». Сталин якобы написал это красным маркером. Я задумался, а были ли тогда маркеры? И сразу