Председатель. Юрий Нагибин

стонущая пустота вокруг; обесцвеченное небо; лишь изредка напоминая о том, что в мире есть жизнь, мелькнет пыльный куст саксаула, проскользнет песчаный удав или черной дырой в небе возникнет ворон пустынный. Иногда попадается путникам полузасыпанный след верблюжьего каравана. Упрямо ползут машины – маленькие металлические жуки – по бескрайним пескам. Их ведут усталые люди с воспаленными красными глазами, стертыми до крови ладонями, обожженными лицами, запекшимися от жажды ртами.

      Ведут с тем деловым, не играющим в героизм упорством, с каким человечество вершит свои лучшие дела на земле, в небесах и на море…

      Горизонт подернуло темной наволочью. Зашевелился песок, будто очнулось от забытья огромное тело пустыни, задышало, задрожало, напряглось. Темнеет вокруг, темнеет небо. Солнце становится серебристым пятаком, на который можно глядеть без защитных очков: его лучи ампутированы мутной пеленой, овладевшей простором.

      Первая волна песчаной бури хлестнула по лобовым стеклам грузовиков. Стемнело, как при полном затмении солнца. Водители включили фары, но свет бессилен пронизать плотную толщу песчаного мрака.

      И вот сквозь эту непроглядь призрачно и вместе с тем убийственно реально видно, как один из грузовиков с заглохшим мотором стремительно превращается в песчаный холм. А вслед за тем и другой застрявший грузовик заносит песком. Эти погребенные под песком машины кажутся барханами.

      Колонна стала Забегали люди. За воем бури не слышно голосов, и лишь промелькивают в желтом мраке беспомощные фигурки.

      – Стоять нельзя! Стоять плохо. Засыпет песком, – говорит проводник.

      А затем из тонущей тьмы доносится сорванный голос Зворыкина.

      – Вперед!.. Вперед!.. Не останавливаться!.. Это гибель… Вперед!..

      Двинулись дальше тусклые огоньки фар, неспособные пронизать злобный кавардак, воцарившийся в природе.

      Но вот солнечный диск очистился от песчаной мути, буря улеглась, и только два холма с очертаниями грузовых машин напоминали о недавнем. Еще две машины вышли из пробега.

      Колонна грузовиков добралась до горного плато Усть-Урт. Машины «отдыхают», укрывшись под гигантской высоты отвесной стеной. Из радиаторов вырывается пар. В моторах выкипела вода.

      Около одной из машин – Рузаев. Он изменился к лучшему: поздоровел, подсушился, глаза живые, ясные. Он лежит на спине, глядя в синеву неба.

      Подошел Зворыкин. Он обменивается рукопожатием со старым другом.

      – Не скучаешь? – спросил Зворыкин.

      – Нет… С мыслями не скучно.

      – Это о чем же твои мысли?

      – О многом. О нас с тобой, например. – Рузаев добро улыбается. – Все-таки дружба – сила!.. Как хорошо, что ты меня сюда взял. Все дерьмо с меня, как потоком, смыло… Знаешь, Алеха, я учиться пойду!

      – Да брось ты?! – Зворыкин растроган признанием Рузаева, но скрывает это.

      – Точно! Небось не всю память пришил, да и котелок малость варит, я еще тебя обгоню.

      – Валяй! – Зворыкин толкает Рузаева в плечо, тот отвечает ему толчком, оба радостно хохочут,