Одесская сага. Ноев ковчег. Юлия Артюхович (Верба)

мне все эти ковбойские приключения? Да отец мой вас всех тут по стенке размажет!!!

      Он и отвечает:

      – Отца твоего и брата взяли сегодня утром. Депеша с Одессы пришла. На тебя и еще с десяток твоих ордера выписаны и есть приказ арестовать, а на словах сказали, что если живыми не сдадитесь или окажете сопротивление и погибнете случайно, то никого наказывать не будут, даже премию обещали. За тебя особенно. В общем, некогда говорить – скоро тягун. Переодевайся.

      И кивнул головой мне за спину. Оборачиваюсь – лежат четверо вповалку, связаны, окровавленные мешки на головах.

      – Раздевай этого, что в халате, – скомандовал Юсуф. – Свою одежду на него натягивай, и быстро, времени в обрез.

      – В общем, как переодевался – не помню, все плыло перед глазами после удара по голове. Перед прыжком из машины спросил татарина своего:

      – А как же ты?

      – Все будет нормально, – отвечает, – мне поручено доставить четырех человек живыми или мертвыми – вот четырех и доставлю… Я ж как знал, – одного запасного прихватил, – и ощерился совсем не по-доброму…

      Короче, спрыгнул я на ближайшем повороте, покатился по склону, да неудачно как-то. Ударился о какой-то камень и пролежал без памяти почти до ночи. Очнулся от холода и сырости. Как и куда шел, помню плохо, но, видно, не пришло мое время – вышел я к татарскому поселению, правда, не к тому, куда надо, но меня мои татары уже искали по-тихому, так что накормили, чуток отмыли от крови и доставили той же ночью куда надо.

      – И что ты теперь тут делаешь?

      – Что делаю?.. Да так… то то то се… Промышляю по мелочи… – Тут Аня поняла, что в разговор включился прежний одесский Борис.

      – Не морочь голову! – вспыхнула. – Что у тебя теперь с золотом и раскопками курганов?

      – А шо такое? Мадам желает получить что-то с меня за свое спасение?

      – Я не знаю, из какой ямы ты выбрался, но отправляйся обратно. – Анька встала. – Мне в Одессу пора.

      У дверей она остановится:

      – Кстати, спасибо, что спас. Если что-то надо из Одессы – скажи. Я часто в Крыму бываю. И в долгу перед тобой. Все, чем могу, – помогу.

      Боря улыбнулся и махнул рукой:

      – Иди уже, Ханка! Поцелуй сестричку за меня.

      1926

      Новенький-готовенький

      В квартире Семена Вайнштейна по кличке Циклоп после знаменитой зачистки, как на карусели в Александровском парке, менялись жильцы – то командировочные чекисты, то подающие надежды молодые партийные работники. Дружелюбные, как запертая на замок дверь, и такие же разговорчивые. Запертая дверь летом на Молдаванке при хозяине в доме – просто нонсенс. И дело даже не в безопасности, а просто в невыносимой духоте. Но, похоже, новые соседи, как знаменитые дореволюционные галоши «красный треугольник», были неприхотливы к любым бытовым и погодным условиям и совершенно одинаковы внешне.

      Но даже такое тесное соприкосновение с представителями карающих органов не мешало