Морской царь. Евгений Иванович Таганов

карты восточных земель, включая Империю Тан, море Орал и северный путь в Индию, остальные были заполнены мелкими ромейскими письменами.

      – Ты, я вижу, не только проповедник, но еще и добрый соглядатай, – весело приветствовал Дарник в Золотой юрте приведенного Корнеем испуганного Отца Алексея.

      – Знание о далеких странах не есть соглядатайство, а просто научное открытие, – оправдывался священник. – Если ты называешь себя верным союзником Романии, то ты должен не препятствовать везти в Константинополь мое открытие, а помогать мне.

      – Я и помогу, – охотно согласился князь, – только сначала все это открытие будет как следует переписано и перерисовано. Если бы ты сам предложил мне это, то получил бы хорошую награду, а так, увы – ничего.

      Карты были переданы лучшему рисовальщику, а письмена – Эсфири и Лидии, дабы они их переписали нормальным почерком. На Отца же Алексея была наложен новый вид дарпольского наказания: княжеская опала – запрет находиться где бы то ни было в присутствие Князьтархана.

      Одновременно почти такая же незадача произошла с оставшимися ирбенскими рахдонитами, что собирались отправляться в Хоерз. Сопровождающие караван сорок охранников все как на подбор были в великолепных кольчугах и при украшенном самоцветами оружии. Когда Рыбья Кровь предложил вместо пошлины за проход по землям княжества поменять ирбенских охранников на сорок дарпольских ратников-соглядатаев, выяснилось, что доспехи и оружие ирбенцев были лишь еще одним скрытым от пошлин товаром для Хорезма. Корней удвоил свой сыск и обнаружил тщательно упрятанные в стенках повозок три пуда янтаря.

      А вот с этого было уже совсем не грех стребовать десятинную торговую пошлину. Проданный за один день дармовой янтарь принес в войсковую и княжескую казну девятьсот, и половина всех женщина Дарполя украсило себя дорогими желтыми камешками. Немалая часть драгоценностей досталось и «курицам» за «службу», что сильно уменьшило княжеский прибыток, зато послужило первой ступенькой в создании дарпольской знати.

      Пока решалось, чьи ратники и с каким оружием последуют с рахдонитами дальше на восток, объявился еще один караван уже из самого Хорезма: полсотни верблюдов, тридцать ишаков и десять дивных согдийских коней в сопровождении сотни хорезмийцев из их северного Кята. На правый берег Яика караванщики переправляться не спешили, главное, что их интересовало – является ли Дарполь частью Хазарии или нет?

      – А если не являемся, они что, и торговать с нами не захотят? – удивился на Ближнем Круге Корней и был тотчас послан на Левобережье к странным купцам вместе с Эсфирью, знающей согдийский язык.

      По возвращению они с женой на пару представили исчерпывающие сведенья.

      – Это не купцы, а послы к хазарскому кагану. Во вьюках не товары, а дары для кагана. Просят пройти через наши земли в Хазарию. Хотят договориться о переселении туда двух тысяч семей из Кята.

      – А эти семьи разве не по нашей земле будут переправляться. Мы тоже хотим за это дары получить, – смеясь,