Маленькая кондитерская в Бруклине. Джули Кэплин

за поручень, и когда поезд резко остановился, Софи двинулась вместе с толпой, устремившейся к выходу.

      Сердце Нью-Йорка.

      Она и сегодня проснулась ни свет ни заря, но с удовольствием неспешно выпила кофе на балконе. Вчера, после того как Тодд показал ей подземку и помог купить проездной на месяц, он объяснил ей, где Берген-стрит, а за ней Хойт-стрит, которая вела прямиком к «Нордстрому» на Фултон-стрит и «Ти-Джей Макс» с ним рядом. Даже не справляясь с картой, ориентироваться оказалось довольно просто. При всей ее любви к Лондону приходилось признать, что ей очень понравилась простая система пересечения улиц под прямым углом. Благодаря ей она легко нашла дорогу назад, мимо потрясающего супермаркета. Сколько бы Тодд ни твердил, мол, заблудиться невозможно, Софи все еще считала, что это очень даже возможно, если не отличаешь восток от запада, а север от юга. Кое-какие улицы тут тянулись на многие мили.

      Нагруженная постельным бельем и охапкой полотенец, после слишком долгих поисков среди дизайнерских изысков она купила в супермаркете только самое необходимое и побаловала себя редкой возможностью не готовить самой – курицей гриль. Можно было даже соус выбрать: розмарин с лимоном, чеснок с травами или карибский. Еще она купила путеводитель «Сити Дзен» и листала его, пока ела свой одинокий ужин.

      Когда в подземке освободилось место, Софи села, чтобы еще раз просмотреть журнал. И незачем кому-то знать, что первым делом она открыла колонку «Прожигатель Жизни». С глянцевой страницы на нее уставился Тодд, рубашка с открытым воротом прекрасно подчеркивала голубые глаза. Это была отличная фотография. Легкий изгиб его губ лениво (и да, сексуально) улыбался читательнице, как будто Тодд прекрасно знал, о чем она думает, да и все остальные женщины на планете. Софи снисходительно поджала губы и покачала головой. Тодд источал харизму и обаяние… и сам это знал. Он был из тех, с кем следует обращаться как с очаровательным щенком, понимая, что его обаятельное дружелюбие обращено вообще на весь свет.

      Когда поезд въехал на станцию, Софи убрала журнал в сумку и позволила утренней толпе увлечь себя. Она обнаружила, что людская волна выбросила ее на тротуар, в столпотворение и шум центра города. Девушка застыла как вкопанная, в точности как туристы, которых она так ненавидела в Лондоне, но право же! Если поднять голову, то глаза начинали разбегаться. Не обращая внимания на раздраженные шепотки вокруг, она запрокинула голову, прослеживая взглядом очертания небоскребов. Она правда здесь! На Манхэттене! С мгновение Софи стояла и смотрела вверх, на высящихся стеклянных гигантов, затмевающих все вокруг, испытывая легкое головокружение. Нервная дрожь, которая давала о себе знать с тех пор, как она проснулась от звука будильника в своей новой квартире, исчезла с внезапным неожиданным всплеском возбуждения. Нью-Йорк! После просмотра бесчисленных фильмов он казался одновременно знакомым и странным. На ближайшие полгода это ее город. Накопившиеся за последние десять дней страх и мучительная тревога, от которых сводило мышцы шеи, сосало