Хозяйка северных морей. Владимир Александрович Бабенко

Ладно лейтенант, обсудим после возвращения.

       Адмирал, улыбаясь, смотрел на широкоплечего мальчишку в офицерском кителе и вспоминал  Картахену :

       «Наглость – второе счастье», – у него самого, конечно, такого не было, но «чем чёрт не шутит, пока ….».

       —Лейтенант перегоняй катер к четвёртому пирсу, а ты комдив обеспечь демонтаж всего, чего только можно. Возьмите с собой автоматы и гранаты. Ну, с богом. Удачи!

       И тут же его послали, как и полагается в подобных случаях к чёрту, но без обид, а просто в силу традиции.

       Правда, при этом Малышев получил кулаком вбок, от своего же собственного командира, чтобы не распускал язык и соблюдал почтение к старшим товарищам, хотя самим «старшим" едва исполнилось тридцать пять – на войне взрослеют быстро.

      ***

       Спустя четыре часа в окрестных скалах ожила рация. В эфир упорхнула целая стая точек и тире. Радист работал быстро.  Засечь его не смогли. Расшифровать тоже.

       Доложили командующему.

       —Отменяем выход? – особист из Москвы и Платов ждали решения адмирала.

       Ситуация была непонятная.

       —Если это немцы, то… – командующий внимательно посмотрел на офицеров.

       —Я бы не рискнул.

       —Я бы тоже, – согласился приезжий в штатском.

       Головко прошёлся по своему небольшому кабинету, прикидывая расклад и последствия.

       —Ничего не меняем. Я пошлю запрос в Москву, пока там войдут в курс дела,  потребуют уточнений… . Ничего менять не будем. А вот бурную деятельность создать нужно. И этого гада найти следует. Это уже по твоей части Иван Васильевич. Всех на уши поставь, а радистов найди. Свободны оба.

       Контр-адмирал закурил и, пуская дым кольцами в потолок, задумчиво смотрел в окно и улыбался.

       Кто сказал, что командующие флотом не улыбаются?

       А если тебе всего тридцать пять и всё Заполярье на твоих плечах. Тут не до смеха.

       А улыбаться? Можно! Только чему?

      ***

       Август сорок первого был жарким, солнце светило, как оглашённое и ни одного дождя, а вот за час до полуночи небо затянуло чёрными грозовыми тучами, пошёл мелкий и противный дождь, а вот волнения на море не было. Полный штиль.

       —Везёт лейтенанту, погода лучше и не нужно, – Платов вместе с командующим напряжённо всматривались в водную гладь Кольского залива, находясь на наблюдательном пункте, на самой верхотуре сопки.

       —Не каркай, – парировал адмирал, – у самого сердце не на месте.

       Здесь же был и «москвич», товарищ их органов был далеко не дурак и всё понимал: «Если, что то пойдёт не так, то с него тоже спросят, может,  даже больше чем с флотских».

       Куксенко, как и положено комдиву, принял рапорт Малышева, пожал руку и неожиданно спросил:

       —Серёга, а как ты к поросю относишься?

       —В каком смысле, – не понял лейтенант, потому что думал о предстоящем выходе, а уж не о какой-то там свинье.

       —Адмирал пообещал, что когда вернётесь, он пришлёт в подарок, жареного поросёнка.

       Комдив мечтательно